Глава вторая
Недостаток спортивного мастерства Флоренс с лихвой восполняла азартом и необузданной страстностью, поэтому если кто и мог одержать победу в теннисном турнире, полагаясь лишь на силу воли и духа, так это Флоренс Лайтфут.
Летом Даши всегда организовывали теннисный турнир, и обитатели залива Гулливера предвкушали его с радостным нетерпением. Состязание длилось две недели и проходило в Педреван-парке, родовой усадьбе Дашей, славившейся великолепным дворцом в елизаветинском стиле. Уильям Даш, некогда капитан школьной теннисной команды, лично подбирал пары и составлял сетку соревнований на основании рейтингов, заработанных игроками в прошлом году. Флоренс молилась, чтобы ее поставили в пару с Обри. Она не просила ничего невозможного: Обри играл первоклассно, а значит, в партнеры ему полагался игрок третьего сорта. Но Небеса не склонили слух к ее мольбам, и Обри выпало играть на пару с Элиз. Не иначе как, подозревала Флоренс, из-за коварного женского вмешательства. Флоренс предстояло играть с Джоном Клэрмонтом, двоюродным братом Обри, одним из лучших теннисистов округи.
Педреван-парк раскинулся среди лугов с сочной травой, на которых пасли скот, и полей золотистой пшеницы. Посреди парка высился невероятно роскошный дворец постройки шестнадцатого века: с фронтоном, стройными печными трубами, арочными окнами в узких прямоугольных проемах, к сожалению не выходивших на море, и двускатной крышей. В необозримых просторах парка за тисовыми изгородями прятались укромные аллеи, а за высокими каменными стенами скрывались дендрарии, огороды и даже искусственное озерцо с ротондой в неоклассическом стиле и статуей богини морей Амфитриты, любующейся своим неземным отражением в водной глади. Парка грандиознее, чем Педреван, было не найти во всем заливе Гулливера, но Даши не раздувались от самодовольства: благодарные Небу, наградившему их баснословным богатством, они распахивали двери для всех, кто хотел развлечься, потому что любили людей и не обращали внимания ни на их вероисповедание, ни на классовую принадлежность. Они просто хотели видеть вокруг счастливые и веселые лица.
А так как веселье в Педреван-парке не прекращалось, все жители залива Гулливера в трепетном волнении ждали приглашений от Дашей. Те щедро их рассылали и, не скупясь на закуски и угощения, позволяли гостям свободно разгуливать и по внутренним покоям своего блистательного дворца, и по аллеям своего чудесного парка.
– В конце концов, – смеясь, восклицала беззаботная Селия, – какой толк доводить усадьбу до совершенства, если этим совершенством некому любоваться?
Скромные и беспечные, благородные и непритязательные Даши, с уважением относившиеся ко всем без исключения, с какой-то врожденной естественностью пробуждали в людях желание проявлять себя во всей красе. Чему немало способствовал и теннисный турнир: поголовно все тщеславные юноши и не менее заносчивые девушки заявлялись в Педреван-парк не иначе как в парадном, белоснежно-белом облачении чемпионов Уимблдона. В то лето Флоренс щеголяла в белых теннисных шортах с нашитыми вдоль карманов пуговицами с якорями и коротеньком вязаном свитере с рукавами-фонариками. Светло-русые волосы она приподняла и небрежно заколола шпильками, оставив свисать по краям кокетливые локоны. Консервативная Уинифред предпочла строгое, до колен, плиссированное теннисное платье и, отдавая единственную дань моде, взбила в пышную пену свои коротко обрезанные волосы. «Кокетка», – съехидничала про себя Флоренс. Сестры оседлали велосипеды и, зажав под мышками теннисные ракетки, отправились к Педреван-парку по узким тропинкам, прикрытым палой листвой.
Спустя некоторое время они, пыхтя и усердно давя на педали, въехали в открытые железные ворота и покатили по змеевидной подъездной дорожке, плавно изгибавшейся между ухоженными газонами. Вдруг мирное чириканье птиц над их головами захлебнулось в реве мотора. Испуганные девушки свернули на траву, и мимо них, зловеще рыча, промчался ярко-красный «астон мартин» с откинутым верхом. В салоне, отделанном бархатом и деревом, небрежно крутил руль темноволосый молодой человек в солнцезащитных очках. Сестры сразу узнали его: Руперт Даш, старший брат Обри.
– Вот грубиян! – в сердцах воскликнула Уинифред вслед несущемуся к дому автомобилю. – Мог бы и притормозить.
– И рукой помахать, – согласилась Флоренс, запрыгивая в седло. Они вновь закрутили педали. – Несется как угорелый. Можно подумать, без него не начнут!