— Где вы так долго были, мисс Лентон? Мы уже начали беспокоиться, — кинулись к ней испуганные девочки.
Эвелин решительно запихнула их в машину, села за руль, развернулась, и они поехали в лагерь, подальше от внимательных глаз, которые, Эвелин была в этом уверена, следили за ее поспешным бегством.
— Мы видели, как приехал какой-то высокий мужчина и разогнал всех, но вас все не было. Он так разозлился, когда увидел много машин возле дома. Наверное, он не хотел, чтобы в его доме была вечеринка, — предположила Лорен. — Я боялась, что в доме была потасовка. Вы из-за этого так задержались, мисс Лентон?
— Не выдумывай, если не знаешь, — сквозь зубы сердито процедила Эвелин.
Это было совсем не похоже на ее обычный доброжелательный тон. Девочки притихли и всю дорогу молчали.
Эвелин уже по дороге к лагерю почувствовала, что у нее начинается приступ мигрени, а к следующему вечеру, когда она приехала к себе домой, головная боль разыгралась не на шутку.
Она тихо радовалась, что решение проблемы с двумя нарушительницами свалилось не на ее плечи. Мэри и Флоренс дружно лили слезы в комнатке разъяренной Клер Томпсон, которая тут же придумала им наказание — они должны были на следующий день заниматься самой нелюбимой всеми девочками работой. Мэри была назначена на кухню, отмывать кастрюли, а Флоренс поручили мыть полы во всех комнатах.
Глядя, как они весь следующий день возятся с грязью, Эвелин надеялась, что это наказание в будущем удержит их от дерзких нарушений порядка.
Но, к сожалению, наказание непокорных девиц было не единственной проблемой, возникшей перед огорченной Клер. До сих пор в лагере не было никаких серьезных происшествий. Поэтому Клер не могла решить, надо ли сообщать о случившемся директору академии, когда они вернутся в Канфилд.
Эвелин посоветовала ей сказать всю правду. Девочки обязательно расскажут подружкам о своем приключении. И, если слухи об этом дойдут, а это неизбежно, до ушей мисс Мэнсфилд, она захочет узнать, почему ей вовремя ничего не сказали.
Клер посоветовалась с Эвелин, как написать рапорт о происшествии.
— Я думаю, не страшно, если я не упомяну о том, что ты обнаружила Флоренс в комнате у мальчика. И, пожалуй, не стоит говорить, что там были сигареты с марихуаной, — наконец, тяжело вздохнув, решила Клер. — Ты не волнуйся, я не напишу о тебе ничего плохого, — поспешила добавить она. — Тебя очень уважают в школе, и ты так хорошо помогала мне в эти дни. Я скажу мисс Мэнсфилд, что ты сделала все, и даже больше того, что было возможно в таких обстоятельствах…
Не все, Эвелин это знала. Она не рассказала Клер все унизительные подробности их встречи с Томасом Айвором. Она как бы между делом упомянула, что он появился, когда она уже отправила девочек в машину, что он был раздражен и разговаривал с ней грубо. Ей вовсе не хотелось объяснять подруге, насколько задета ее честь и профессиональная гордость, особенно после того, как Клер испуганно ахнула, услышав имя ее собеседника.
— Томас Айвор? Юрист? Один из тех, кто своими речами может уничтожить человека, даже без веских оснований? — Клер не скрывала ужаса. — Я видела его однажды в «Новостях» — он выглядел самоуверенным пижоном. Говорят, он разносит противников вдребезги. Если ты окажешься не на его стороне, ты не найдешь ни одного аргумента против него!
Она мне будет рассказывать! — подумала Эвелин. Когда они с девочками добрались до лагеря и она наконец-то улеглась в кровать, она долго не могла уснуть, перебирая в уме картины их столкновения. И сколько она ни подыскивала более подходящие ответы на его нападки и оскорбительные реплики, ей не удалось придумать ничего стоящего.
В холодном свете дня Эвелин почти удалось уговорить себя, что они говорили так резко из-за того, что оба нервничали. Хотя Айвор привык к сдержанности, он мог бы не проявлять свой характер и взглянуть на ситуацию более объективно. Неужели здравый разум юриста не подсказал ему, что пьяные бредни Альфреда — всего-навсего примитивная попытка спасти собственную шкуру?
Хорошо бы, чтобы Томас Айвор вел себя так, как будто неприятной встречи ночью никогда не было! Эвелин очень надеялась, что так и будет. Несмотря на слова, сказанные при прощании, она предпочла бы не возвращаться больше к этому случаю.
Ей и так будет трудно посмотреть в глаза Айвору, когда они снова встретятся. Он видел ее полураздетой! Однажды такое случилось на ее дне рождения, когда ей исполнился двадцать один год. Человек, который это видел, потом разбил ее сердце. Эвелин никак не хотелось повторения этого события.
Последние часы до отъезда она, словно наседка, собирала свой беспокойный выводок. Девочки суетились, то и дело разбегаясь по лагерю, и Эвелин облегченно вздохнула, когда они наконец уселись в просторный автобус и поехали по направлению к Канфилду.
Она помахала им рукой, потом подошла к своему маленькому автомобилю и нырнула под его раскаленную железную крышу.
Вскоре она была уже возле своего любимого дома, по которому успела соскучиться за эти две недели. Под колесами захрустел гравий, Эвелин остановилась напротив гаража и вышла из машины.
Она купила себе дом как подарок на Рождество и, хотя пришлось взять солидный заем в банке, считала, что заслужила такой подарок. Родители твердили ей, что вкладывать деньги в крошечный домик в провинциальном городке — нестоящее дело. Они не понимали, что для нее это было не вложение капитала, а приобретение долгожданного собственного жилья. До сих пор она ощущала острый прилив радости, входя в этот дом, казавшийся ей райским уголком.
— Привет, Ральф. Ты рад, что я дома? — Эвелин нагнулась, чтобы почесать за ухом кота, появившегося невесть откуда и настойчиво тыкающегося носом в ее ноги.
Этот откормленный кот считал себя полным хозяином всей окрестной территории и пользовался вниманием, словно почетный гость, везде, куда соизволил приходить.
Эвелин улыбнулась, слушая его довольное урчание. Улыбка преобразила ее лицо, глаза засияли мягким светом.
Теперь она могла себе позволить завести домашнее животное, о котором мечтала все детство. Мать Эвелин была певицей, и ее приводила в ужас мысль о том, что присутствие животного может испортить ее серебряный голос. Вдруг у нее появится аллергия на шерсть? Постоянные переезды, связанные с карьерой матери, не давали возможности даже разводить золотых рыбок, и только бесценные каникулы, которые Эвелин проводила в загородном доме дяди и тети, недалеко от Канфилда, радовали ее душу. Там она могла возиться с животными с утра до вечера!
— Посмотрим, нет ли для нас тут чего-нибудь вкусненького, — сказала Эвелин, проходя вслед за котом к дому по узенькой тропинке, которую сама расчистила среди густых кустов. Запах цветов, окаймляющих тропинку, привел ее, как всегда, в хорошее настроение.
Войдя в дом, Эвелин в первую очередь сбросила узкие туфли и босиком прошла к окну, чтобы поскорее проветрить душное помещение. Хотя был еще ранний вечер, надо было приготовить ужин себе и коту, который уютно устроился в уголке кухни. Эвелин положила продукты, купленные по дороге, в холодильник и размечталась о том, как замечательно проведет свободный вечер.
Прежде всего, она полежит в ванной. Нальет полную ванну теплой воды, добавит пену с запахом лаванды и будет лежать долго-долго, пока не отдохнет каждая клеточка тела и не уйдут из головы все тревожные мысли. Потом она приготовит себе салат, нальет бокал сухого белого вина, возьмет какую-нибудь легкомысленную книжку и включит проигрыватель. Слушать она будет что-то спокойное… У себя она может делать что хочет, не считаясь с мнением других. Она мечтала о таком отдыхе еще тогда, когда жила в общежитии, где можно было только принять горячий душ.
Эвелин положила на блюдце рыбу для кота и с умилением смотрела, как он ел, урча от удовольствия. Очистив блюдце, кот усердно вылизал его и себя, после чего отправился спать в кресло, а Эвелин смогла заняться собой. Она приготовила воду и со вздохом удовольствия опустилась в теплую и ароматную ванну.
Но ожидания Эвелин не оправдались, вместо долгожданного покоя и расслабления на нее нахлынули воспоминания. Должно быть, из-за невольной ассоциации… Ей вспомнились ощущения в ванной комнате этого неприятного субъекта, Томаса Айвора…