- И что же знаете?
- Морочат людям головы. Сбивают с пути неуравновешенных девушек…
- Не только. Тащат людей в прошлое. Враждуют с нашим обществом. Ждут войны…
- А я чем помешал вам?
- Игрой в Шерлока Холмса. Прятаться эти люди умеют, недаром зовутся скрытниками. Не случайно же появился я в лесу и заступился за этих «грибников». Они было взволновались, но, кажется, успокоились. Решили, что спасали вы лишь свою барышню. А что было бы, если бы распался весь их университет? Опять ищи по всему свету! Главный козырь Елисея - создание собственного агитпропа. Сразу сделали бы далеко идущие выводы и ускользнули… Ведь люди людям рознь. Есть верующие, искренне верующие, таких большинство, им надо помогать выбраться из трясины. Но есть деятели другого склада среди их наставников. И опять же не все. Елпидифор, например, тот на самом деле фанатик, всю жизнь провел в тайниках, у него уже давно не все дома. А вот Елисей и еще кое-кто, эти и хитрее и подлее. Пользуются простодушием людей и обделывают свои делишки. Вербуют рабов божьих, а превращают в собственных рабов. Елпидифор-то действительно воображает, что спасает христианские души, а Елисей… Неизвестно еще, чем грозило знакомство с ним вашей Тане!
- Так что же мне надо было делать?
- Обратиться к нам, а не самостийничать.
- Но я не особенно напортил?
- Будем надеяться.
- Теперь-то вы их разоблачите?
- Все в свое время. Не так это, кстати, просто…
- А я не могу быть вам полезен?
- Одну жертву вы спасли, теперь закрепляйте успех. Пока у вашей Тани только порыв, а ее надо сделать сознательной атеисткой…
Собеседник Юры прошелся по комнате, остановился, вдумчиво посмотрел на юношу:
- Вот что, Юра, дам я вам один совет. Если хотите, совет старшего товарища, совет коммуниста. У нас в государстве религия - дело частное. Никому не возбраняется верить хоть в бога, хоть в черта, государство в эти дела не вмешивается. Но для партии религия не частное дело. Ленин говорил, что религия есть один из видов духовного гнета, что людей приводит к религии какая-нибудь беда, нужда, одиночество, и коммунисты не могут безразлично относиться к темноте, в которой оказываются люди вследствие своих религиозных верований. За людей надо бороться, помогать им улучшать свою жизнь и в самом высоком, духовном, и в самом, так сказать, обыденном, житейском, материальном смысле. Все взаимосвязано. Настоящий человек не может быть счастлив, если кто-то рядом несчастен…
Собеседник Юры вдруг перешел на ты, заговорил совсем задушевно.
- Ты комсомолец, и, в общем, доказал, что ты настоящий комсомолец, выволок свою Таню из болота. Но теперь это надо закреплять, закреплять, помочь ей твердо стать на ноги. Ведь все у нее как будто началось с пустяков. Обиделась. Чего-то недопоняла. Пошла помолиться. Может быть, даже наперекор тебе. А тут - умный поп. Все так деликатно, ненавязчиво. А она девица с воображением, и чем дальше в лес, тем больше дров. Поп ее к богу зовет, в небесные сферы, а ей уже мало этого, в лес потянуло. Ну, а лес и есть лес, темнота. Самая доподлинная темнота эта секта. Связи с обществом порваны, документы уничтожают, мол, антихристовы бумажки, от службы в армии уклоняются, прячутся в тайниках, бегут в пустынные места… Попадешь к ним - не захочешь, а одичаешь; а уйти страшно, умеют запугать… - Он даже руку положил на плечо Юре. - И еще. Таня Таней, но не она одна нуждается в помощи. Присматривайся к окружающим: У Тани одна беда, у других другая. Прийти к людям на помощь, вовремя прийти - это и значит быть настоящим коммунистом.
Он пытливо посмотрел на Юру, и тот вдруг почувствовал, сколько у этого человека забот.
- Ведь все, что случилось, это и для тебя должно стать уроком!
- Спасибо.
- Ну, а теперь счастливого вам пути.
На этот раз, прощаясь, Юра пожал руку новому знакомому уже с искренним уважением и еще раз зашел к Василию.
- Ну как?
- Порядок.
И от всего сердца пригласил Василия к себе в гости, в Москву.
До отхода поезда оставалось время, и ребята бродили по Тавде, - вряд ли, думали они, им придется еще сюда попасть.
Городок поднимался в гору. Одноэтажные деревянные домики походили один на другой. Просторные улицы заросли травкой.
Юра и Таня шли, держась за руки. Петя деликатно от них отстал. Таня без устали рассказывала о Бескудникове, о Ярославле, о Тавде.
Лес подступал вплотную к городу. Березки стояли, как невесты, белые, чистые, нарядные.
- Я точно исповедуюсь, - задумчиво произнесла Таня. - Ничего не могу от тебя утаить.
- А я не поп, - обиженно сказал Юра. - Не хочешь - не говори.