— Как сказал бы мой отец, бог не выдаст, свинья не съест. Йойо — мальчик смышленый! Если кому-то это удается, то уж ему-то в первую очередь.
— Как это все-таки ужасно, что девушка погибла, — сокрушенно проговорила Анна. — Судя по тому, что ты нам рассказала, китайская армия очень страшная.
— Они жестоки, кровожадны и беспощадны. У Кли на пленке множество тому доказательств. Он сделал сотни снимков, пока солдаты были заняты делом — убивали собственный народ. У них даже не было времени отобрать у него фотоаппарат. А накануне кровавой бани ему разбили целых три фотоаппарата. Несмотря на это, он собрал удивительный альбом фотографий о событиях на площади Тяньаньмэнь, а я написала к нему предисловие. Книга называется „Дети пекинской весны". У вас волосы встанут дыбом, когда вы ее посмотрите. Я вышлю вам экземпляр, как только книга выйдет. В следующем году.
— Спасибо, — поблагодарила Анна.
— Мы видели многое из того, что Кейт Эйди сообщала по Би-би-си о студенческих демонстрациях, — сказал Филип. — И были в ужасе от такой жестокости и кровожадности. На Китае останется несмываемое позорное пятно, весь мир уже негодует. НОАК[4] оказалась весьма недальновидной.
— Да, в Китае имело место чудовищное нарушение прав человека.
Филип кивнул и отпил из бокала, затем пытливо взглянул на Ники и переменил тему:
— А что ты делаешь в Англии? Отдыхаешь или работаешь?
— И то и другое, — торопливо ответила Ники. Ей пришлось проявить немалое самообладание, чтобы не сболтнуть невзначай про Чарльза. — Я надеюсь получить подробное интервью у премьер-министра, — сочинила она на ходу. Отступать было некуда. — В следующем году, не сейчас. Арч хочет, чтобы я начала договариваться кое с кем заранее. Вы же понимаете, надо застолбить местечко.
— Я могу тебе чем-то помочь? — спросил Филип.
— Еще не знаю. Я дам вам знать позже. А сейчас пока хочу обдумать передачу в целом, проработать ее зрительный ряд и содержание. — Ники облегченно перевела дух, радуясь своей находчивости.
— Понятно. Кликни меня в случае чего, — сказал Филип. — Будь уверена, я сделаю все, что в моих силах.
— Спасибо, Филип, я вам очень благодарна за доброту.
— Пойдемте в гостиную пить кофе, — предложила Анна, отодвигая стул и вставая.
Она взяла Ники под руку, и они вышли из столовой.
— У тебя чрезвычайно опасная работа, дорогая. Ты такая смелая — по крайней мере, мне так кажется. Неужели тебе не бывает страшно?
— Когда веду репортаж — нет. Бояться я начинаю после, — призналась Ники. — И Кли такой же. И многие другие журналисты тоже. Я думаю, мы так сосредоточены на работе в это время, что для страха места не остается.
23
— Анна, я бы хотела поговорить с вами кое о чем, — сказала Ники, остановившись в дверях библиотеки воскресным утром. После бессонной ночи она передумала и решила поговорить с Анной немедленно. Ждать до понедельника не было сил.
Анна стояла рядом с длинным столом из красного дерева, подбирая опавшие лепестки роз; она посмотрела на Ники, слегка нахмурившись, и сказала:
— Что-то случилось?
— Думаю, да, — пробормотала Ники, входя в комнату. — Где Филип? Я бы хотела, чтобы он слышал то, что я собираюсь сказать.
— Я здесь, — раздался голос Филипа из глубины кожаного кресла, стоявшего в другом конце комнаты.
Ники услышала шуршание газеты, затем из-за спинки показалась его голова. Филип рывком поднялся, свернул газету и бросил ее на пол, к другим, сложенным возле каминной решетки.
Анна ссыпала горсть розовых лепестков в пепельницу и подошла к Филипу. Они обменялись взглядами, а потом сели на большой мягкий диван. Ники опустилась на такой же диван напротив.
Анна и Филип были само внимание.
— Ты выглядишь странно, дорогая. Что случилось? — спросила Анна.
— Прежде чем я расскажу вам, в чем дело, я хотела бы кое-что объяснить, — начала Ники. — После того как мы столь неожиданно встретились в Провансе, я подумала, что мне надо обязательно приехать повидать вас — извиниться за то, что совсем вас забыла. Так вот, я собиралась сделать это в конце августа, по пути в Париж. Но на днях в Нью-Йорке произошло нечто, что совершенно переменило мои планы. Я решила приехать на пару недель раньше, потому что возникла необходимость срочно поговорить с вами, Анна. И с вами, Филип.
— Что ж, рассказывай все как есть, — отозвалась Анна.
Ники глубоко вздохнула, словно готовясь к прыжку.
— Четыре дня назад, — продолжила она, — в среду вечером я сидела дома и смотрела по телевизору ночной выпуск новостей. Наш римский корреспондент Тони Джонсон передал сообщение о стрельбе на митинге неподалеку от Рима...
— Я читал об этом во вторник в „Дэйли телеграф", — заметил Филип. — Предполагают, что имела место попытка политического убийства, совершенная сторонником соперничающей партии. Не так ли?
— Именно так, — ответила Ники. — Когда Тони Джонсон уже заканчивал репортаж, камера отъехала от него и стала показывать происходящее вокруг. Объектив выхватил из толпы лицо одного человека. — Ники наклонилась вперед, сжав руки, и закончила тихим, но твердым голосом: — Это был Чарльз. Лицо в толпе было лицом Чарльза.
Анна отпрянула, в изумлении глядя на Ники.
— Но как же это мог быть Чарльз? — воскликнул Филип. — Ведь в октябре будет три года со дня его смерти. Мы же знаем, что он утонул у Бичи-Хеда.
— Но в самом ли деле он утонул? — Ники пронзительно посмотрела на Филипа. — Тела так и не нашли, что меня всегда беспокоило, если честно. — К ее огромному удивлению, голос ее был совершенно тверд, и она так же спокойно продолжила: — Я не виню вас за то, что вы мне не верите, я и сама не могла поверить, когда увидела его лицо на телеэкране. И все же я знаю, что...
— Если ты считаешь, что Чарльз жив, то, наверное, думаешь, что он инсценировал свою смерть, — перебила Анна неожиданно громко, что выдало ее волнение. — Зачем моему сыну поступать так?
— Не знаю, — сказала Ники.
— В таком случае как он это сделал? — В голосе Анны зазвучали требовательные нотки.
— Полагаю, что это не было для него так уж трудно.
— Не было? — спросил Филип, взглянув на Ники с любопытством.
— У Чарльза мог быть сообщник, — ответила Ники, выдержав его взгляд. — Тот, кто помог ему устроить все так, чтобы его исчезновение выглядело как самоубийство. Этот человек, мужчина или женщина, мог сделать следующее. Он (или она) последовал за Чарльзом до Бичи-Хеда; Чарльз припарковал свой „ягуар" на видном месте, а затем сообщник отвез его назад в Лондон. Оттуда Чарльз мог легко добраться до Европы, самолетом или поездом, используя фальшивый паспорт. Или же сообщник ждал его в лодке у берега, возле мыса. Чарльз без труда мог доплыть до лодки, на которой его доставили через Ла-Манш в какой-нибудь французский порт.
— Что-то мне в это не очень верится! — воскликнул Филип. — Анна права: ну зачем Чарльзу было вытворять такое?
Ники покачала головой и пожала плечами.
— Я тоже над этим ломаю голову, но так и не могу придумать ничего путного. — Она секунду-другую поколебалась, а потом отважилась высказать то, о чем думала уже: — Хотя, честно говоря, была у меня одна мысль.
— Какая? — Анна насторожилась.
— Он мог захотеть начать новую жизнь, — сказала Ники.
— Но это совершеннейшая ерунда! — воскликнула Анна. — Он любил тебя, собирался на тебе жениться. Чарльз был счастливым человеком, ему было для чего жить.
— То, что вы говорите, справедливо, — согласилась Ники, — но только на первый взгляд. — Теперь уже она окинула Анну долгим многозначительным взглядом, а потом отчеканила: — Покончил Чарльз жизнь самоубийством или просто исчез, но в том и в другом случае он был разочарован жизнью. Если бы это было не так, он никогда бы не сделал ни того,ни другого.Поэтому приходится признать, что он был разочарован в этой жизни, а значит, и во мне.