Едва Ники положила трубку, как телефон зазвонил опять.
— Алло?
— Привет, Ник, это я, — услышала она голос Кли. — Жан-Клод сказал, что ты звонила.
— Кли, дорогой! Как я рада! Да, я пыталась дозвониться, так, на всякий случай. Как ты? Где ты?
— Все хорошо, я в Берлине, в „Интерконтинентале". Тебе разве не передали мое послание?
— Передали, но я только что вошла. У меня даже не было времени взглянуть на него.
— Ники, у меня прекрасные новости! Лучше не придумаешь! — воскликнул Кли.
Она почувствовала, как он взволнован.
— Что такое, что случилось?
— Йойо! Я получил весточку от Йойо!
— Наконец-то, слава Богу. Он жив? Здоров? Где он? В Париже?
Кли рассмеялся:
— Тпру. Я ведь могу ответить сразу только на один вопрос. С ним все хорошо, он в Гонконге и скоро будет в Париже. Может быть, через несколько дней, самое большее, через неделю.
— Замечательно! — Ники почувствовала, что ее глаза наполнились слезами облегчения и радости оттого, что этот мальчик жив и здоров. Несколько мгновений она не могла слова вымолвить.
— Алло, ты слушаешь? — спросил Кли.
Обретя наконец голос, Ники ответила:
— Да, просто очень взволнована, только и всего.
— Понятно. Когда Жан-Клод сообщил мне об этом, со мной было то же самое.
— А разве ты не сам разговаривал с Йойо?
— Нет, он позвонил в офис из Гонконга и сказал, что даст о себе знать, как только окажется в Париже.
— Великолепно. Быть может, мы все соберемся в понедельник.
— Может быть. А теперь о самой лучшей новости на свете. Когда ты приезжаешь в Париж, Ник?
— Думаю, ближе к вечеру.
— Тогда давай поужинаем вместе. Вдвоем. Только ты и я. Можем пригласить Йойо, если хочешь и если он к этому времени приедет.
— Мне не терпится увидеть его, — сказала Ники. — И тебя.
— А я ужасно скучаю по тебе, дорогая.
Они проговорили еще несколько минут и попрощались. Ники стояла некоторое время, не снимая руки с телефонного аппарата. Кли так обрадовался появлению Йойо, что даже не спросил, как она оказалась в Мадриде. На ее счастье, он решил, что она там по делам.
Поздно вечером, когда Ники заканчивала макияж, телефон взорвался звонком. Перейдя в спальню, она подняла трубку.
— Алло?
Никакого ответа.
— Алло? — повторила Ники чуть-чуть резко. Раздался щелчок, и телефон замолчал. Она тут же набрала номер оператора.
— Говорит Ники Уэллс из семьсот пятого. У меня только что звонил телефон. Я сняла трубку, но никто не ответил. Звонок прошел через вас?
— Да, мисс Уэллс. Вызов принял я, — ответил телефонист.
— А кто звонил, вы не знаете?
— Извините, нет. Голос был мужской.
— Спасибо.
Ники положила трубку и вернулась в ванную комнату, чтобы причесаться. Вдруг она замерла, уставясь на свое отражение в зеркале невидящим взглядом. Мысли ее были далеко. Она не могла отделаться от ощущения, что кто-то постоянно следит за тем, где она находится в данную минуту. Она вспомнила, что сказал ей в Риме Арч. Люди исчезают по собственной воле для того, чтобы их не смогли найти. Никогда. А еще он сказал, что она может оказаться в опасности. Неужели так и случилось?
Она подумала о Чарльзе Деверо и о том, как Арч говорил, что Чарльз может быть жестким, даже беспощадным. Все это так. Она и сама заметила в нем эти качества.
В глазах ее промелькнул огонек понимания. Да, она и в самом деле может попасть в беду.
29
Новость о Йойо так обрадовала Ники, что загадка Чарльза и поиски его отошли на второй план. Прошлой ночью, ужиная с Питером и Эми Кол-лис и их друзьями, она испытала огромный душевный подъем. Даже тревожная мысль о том, что Арч может оказаться прав и она подвергает себя опасности, отступила.
Теперь же, теплым и нежным субботним утром, все демоны и вовсе улетучились, унеслись прочь, отогнанные радостью, солнцем, бирюзовым небом и прозрачным кастильским воздухом, придававшим небу необыкновенную чистоту. Оживленная, яркая суета громадного элегантного отеля внушала уверенность точно так же, как и присущая ему атмосфера обыденности.
С того самого времени, как позвонил Кли Йойо не шел у Ники из головы. То, что он выбрался из Китая в Гонконг и был теперь в колонии британской короны, то есть в безопасности, существенно уменьшили тревогу, поселившуюся в ее душе после пекинских событий. У нее будто камень с души свалился. Ей не терпелось увидеть Йойо, узнать, что произошло с ним с тех пор, как они виделись последний раз три месяца назад.
Не меньше ей хотелось увидеть Кли. Они были в разлуке вот уже несколько недель, за которые она смогла оценить его еще больше. Она скучала по его теплоте, уму, любви, преданности и пониманию.
Ники допила кофе. Потом устроилась на стуле поудобнее и огляделась, впитывая происходящее вокруг. Она сидела за поздним завтраком в ресторанчике, расположенном среди деревьев, окружавших гостиницу. Отчасти именно благодаря своим садам гостиница „Ритц" выглядела по-особенному. Она находилась в самом сердце Мадрида, и ее сады были островками спокойствия в деловом и шумном городе.
Ники посмотрела на небо, такое голубое, какого ей еще не приходилось видеть, без единого облачка. Солнце стояло высоко, к полудню опять стало невыносимо жарко, как и вчера. Но здесь, в тени деревьев, было приятно. А еще она радовалась тому, что на ней просторное легкое платье и босоножки без каблуков. Да, главное в этом городе — прохлада.
— Сеньорита Уэллс.
Ники оглянулась и увидела перед собой лицо молоденького посыльного.
— Да?
— Для вас. — Посыльный держал маленький серебряный поднос, на котором лежал конверт, и улыбался.
Ники вытащила из сумочки несколько песет, бросила их на поднос и взяла белый конверт.
— Спасибо, — сказала она.
Посыльный посмотрел на деньги, снова улыбнулся и спрятал их в карман.
— Грасиас, сеньорита.
Ники с любопытством осмотрела конверт, гадая, от кого бы он мог быть. От Питера? От мадридцев, с которыми она виделась вчера? Эта очаровательная молодая пара собиралась пригласить ее к себе на выходные. На конверте было напечатано ее имя вместе с названием гостиницы и адресом, но имени отправителя не значилось.
Разорвав конверт, она вытащила записку и, увидев почерк, словно приросла к стулу. Она не спутала бы этот красивый почерк ни с чьим другим — записка была от Чарльза Деверо.
„Дорогая Ники. Раз ты так усиленно меня разыскиваешь, я полагаю, что нам необходимо встретиться. Человек, доставивший это письмо, будет ждать тебя в вестибюле гостиницы. Я послал его для того, чтобы проводить тебя ко мне. Ч."
Ники смотрела на сад с каменным выражением лица. Она сжала записку в руке и судорожно сглотнула несколько раз. Горло пересохло. Потом она снова посмотрела на записку и перечла ее. У нее не было никаких сомнений, что она написана Чарльзом. Помимо знакомого почерка она также обратила внимание на слово препроводить.Он частенько употреблял его в прошлом, и оно звучало очень по-английски.
„Итак, я с самого начала была права, — подумала Ники, выпрямляясь. — Я просто знала, что права.С того самого момента, когда увидела репортаж Тони из Рима". И все же Ники чувствовала, что от сознания этой правоты она не испытывает никакого удовлетворения, лишь чувство огромной растерянности и жалости. Не столько по отношению к себе, сколько к Анне Деверо.
Она сидела с запиской в руках, думая о человеке, который ждет ее, чтобы отвезти к Чарльзу, как вдруг ее поразила внезапная мысль. Прошлой ночью, когда ей на память пришли слова Арча, она реально осознала угрозу. А значит, она не может вот так просто пойти неизвестно куда за гонцом Чарльза! Большую часть жизни она подвергала себя опасности и ни разу не дрогнула. Она давным-давно привыкла считать себя бесстрашной. С другой стороны, она не собиралась терять голову из-за своего безмерного любопытства и желания узнать правду. Конечно, она не станет действовать безрассудно и тем самым подставляться.