— Хорошо. — Чарльз откинулся на спинку кресла и, немного помедлив, тихо произнес: — Я британский агент.
Уж этого-то Ники никак не ожидала услышать. Но, как ни была она поражена, виду не подала. „Ну почему я не вспомнила о разведке", — удивилась она про себя и произнесла холодным, твердым голосом:
— Так, значит, ты служишь в разведке?
— Точнее, в специальном отделе СРС.
— Что такое СРС?
— Секретная разведывательная служба. Я инсценировал смерть и исчезновение, потому что мне потребовалось стать другим человеком.
— Зачем? — спросила Ники, вновь подаваясь вперед.
— Чтобы проникнуть в иностранную разведку.
— Ты хочешь сказать, что ты двойной агент?
— Именно так, он самый.
— И в чью же разведку ты проник?
— Ты же прекрасно знаешь, Ники, что этого я не могу тебе сказать. Подумай своей умненькой головушкой, — сказал Чарльз прежним вкрадчивым голосом.
Ники кивнула.
— Понимаю. И давно ты стал агентом?
— Много лет назад. Пятнадцать, если точно. Мне было тогда двадцать пять.
— Значит, когда ты встретил меня, ты уже работал на британскую разведку, — сказала Ники, сплетя пальцы. Она поняла, что о существовании другого Чарльза никогда не подозревала.
— Да.
— Но мы собирались пожениться. Как же ты надеялся держать это в тайне от меня?
— Легче легкого. Во-первых, ты была поглощена своей карьерой до самозабвения, до отречения от всего остального, исключая наши отношения, конечно. Будучи военным корреспондентом, ты много путешествовала. Честно говоря, я думал, что ты не окажешься слишком любопытной и не станешь вникать в то, чем я занимаюсь. Это не в твоих привычках. Кроме того, у меня было отличное прикрытие, моя виноторговая компания.
— Но она процветала, — воскликнула Ники удивленно. — Разве большинство крыш не создаются лишь для прикрытия? Зачем им еще приносить доход?
Чарльз улыбнулся.
— В этом моя особенность, Ники. Каким бы делом я ни занимался, мне сопутствовал успех Мой непосредственный руководитель в разведке сказал как-то, что я превращаю в золото все к чему прикасаюсь. Потому-то я и оставил все свои другие начинания еще в молодые годы, сосредоточившись на виноторговой компании, которая хоть и чересчур преуспевала, но по крайней мере служила отличной ширмой.
— Теперь мне ясно, какую она сослужила тебе хорошую службу.
— Она и в самом деле оказалась идеальной. Я мог ездить куда угодно и когда угодно, — сказал Чарльз. — Впрочем, тебе это известно. Приобретя партнера в лице Криса Нилда, я больше не был привязан к письменному столу. Крис управлял компанией, а я разъезжал по миру, занимаясь тем, что от меня требовалось по службе, и попутно закупая вина для компании.
— Мне это всегда казалось естественным, — пробормотала Ники, нахмурившись.
— Оно и в самом деле было так. В конце концов, это была компания Криса, так как он выполнял большую часть работы. Меня это вполне устраивало. Я получал все больше свободы.
— Крис знал, что ты агент?
— Упаси Бог, нет!
— Но у тебя ведь был сообщник, разве не так? Я хочу сказать, ведь кто-то должен был помочь тебе изобразить самоубийство и выбраться из Англии?
— Такой человек был.
— Кто он?
— Ты прекрасно знаешь, что этого я тебе сказать не могу.
— Другой агент?
Чарльз кивнул.
— Но зачем тебе понадобилось бесследно исчезнуть? Ты же сказал, что у тебя было отличное прикрытие в виде собственного дела и что я была не слишком любопытна. Почему ты не мог жениться на мне, Чарльз, и продолжать все в том же духе?
— Именно это я и собирался сделать. Но за несколько месяцев до нашей свадьбы мне понадобилось надолго уехать. Видишь ли, возникла необходимость кому-то из агентов СРС проникнуть в некую разведслужбу, предварительно обеспечив себе серьезное прикрытие, — объяснил он. — Все мы понимали, что на разработку легенды могут потребоваться годы, возможно, многие годы — только тогда она будет надежной. Так что мне показалось, что порядочней будет исчезнуть до свадьбы, чем после.
— Понятно. Но почему именно ты, Чарльз? Почему не какой-нибудь другой агент?
— Причина кроется в моих способностях и моих познаниях в определенных областях, включая иностранные языки, которыми я владею в совершенстве. Я был лучший кандидат на эту работу. А интересы британской национальной безопасности требовали, чтобы я осуществил задуманное как можно раньше. Такие дела на скорую руку не делаются. Требуется время, чтобы войти в доверие, стать своим. — Чарльз сделал глоток из стакана и продолжил: — Как я уже сказал, все мы знали, что я буду работать и жить по легенде многие, многие годы. Вот, собственно, и все.
— И ты пожертвовал ради этого нашей совместной жизнью, — мягко проговорила Ники, глядя на него в упор.
— Пришлось пожертвовать — ради своей страны, ради своих убеждений, — ответил Чарльз, и взгляд его смягчился, а на лице появилось сожаление.
Ники молчала.
— Если тебя это утешит, — деликатно сказал, Чарльз, — я очень любил тебя. — Он хотел добавить, что все еще любит ее, но не осмелился; в любом случае, это было бы неуместно.
— Ты причинил мне много боли, Чарльз, — медленно проговорила Ники.
— Знаю. Ты сможешь простить меня?
— Раз уж дело так обернулось, думаю, что смогу. Уже смогла. — Она пристально посмотрела на него. — Твоя мать была опустошена так же, как я.
— Да...
— Теперь ей намного лучше. Она помолвлена с Филипом Ролингсом.
— Знаю, читал объявление в „Таймс". Он давно хотел жениться на ней. Должно быть, он очень счастлив.
— Они оба счастливы.
— Я хотел бы кое-что спросить у тебя, Ники. Как ты узнала, что я жив? И как тебе удалось получить мою фотографию, то есть фотографию меня теперешнего?
— Счастливое совпадение, — ответила Ники и стала рассказывать.
Когда она закончила, Чарльз покачал головой.
— А я и не знал, что на меня смотрит эта треклятая телекамера. Мы ужинали с приятелем в ресторанчике рядом с площадью, где проходил митинг, и вдруг услышали шум, стрельбу. Выскочили на улицу посмотреть, что происходит. Я, конечно, заметил телекамеру. Мне надо было послушаться внутреннего голоса и сразу убираться оттуда подобру-поздорову. Обычно я более осторожен.
Ники кивнула.
— Ты изменил внешность, отпустил усы, перекрасил волосы. Но ты не смог изменить глаза, они такие же зеленые, — заметила она.
— Обычно я ношу коричневые контактные линзы, — признался Чарльз. — Но не думаю, что мне стоило их использовать для встречи с тобой. Однако мы отвлеклись. Скажи мне, что привело тебя в Афины?
— После того как я провела выходные в Пулленбруке две недели назад, я решила поехать в Рим, где был снят репортаж. Я надеялась, что смогу отыскать подсказку, которая привела бы меня к тебе. По странному стечению обстоятельств, секретарша шефа нашего корпункта узнала тебя на фотографии. Она видела тебя в афинском аэропорту.
— Ах да, наверняка это та прелестная американка, которой я помог с багажом.
— Ты угадал.
— Значит, из Рима ты поехала в Афины, — повторил Чарльз. — И стала расспрашивать обо мне во всех больших гостиницах.
— Ты был там, не так ли? То есть я хочу сказать, что ты был там не просто проездом.
— Не просто. Если честно, я провел в Афинах два дня.
— Ты остановился в Вульягмени, так? — спросила Ники, откидываясь на спинку кресла и снова пытливо глядя на Чарльза.
— Нет. Но я был там некоторое время на встрече со связным. Я присутствовал на нескольких официальных завтраках и одном ужине. Но жил на конспиративной квартире в городе.
— И это тоже конспиративная квартира?
— Да.
— Ты не живешь здесь, правда?
Чарльз покачал головой.
— Ты случайно узнал, что я в Мадриде, или заранее знал, что я приеду?
— Заранее. Мне стало известно, что ты в Афинах, как только ты начала расспрашивать обо мне, и, конечно же, я знал, что ты полетела в Мадрид. Я, так сказать, все время опережал тебя на один ход.