Подбирая кадры для разведывательных органов, японские власти играли прежде всего на чувстве патриотизма. В Стране восходящего солнца показателем его считалось беспрекословное повиновение и готовность отдать жизнь ради божественного микадо.
В те годы шпионажем занимались не только государственные органы Японии — военное и морское ведомства, — но также частные «патриотические общества». Особенно большую роль среди них играло «Общество черного океана», созданное в конце 80-х годов XIX века, финансируемое богатейшими людьми страны. Именно агенты этого общества и селились в виде мелких торговцев, парикмахеров, ремесленников, домашней прислуги в Северо-Восточном Китае, Корее, Маньчжурии. Особой популярностью для таких поселенцев пользовались места нахождения войск — крепость Порт-Артур, порт Дальний (Дайрен), селения и города, где строились укрепленные пункты или были расквартированы воинские части.
Резиденты — офицеры японского генерального штаба — часто выступали в роли содержателей публичных домов, опиекурилен, под личиной фотографов, лавочников, нередко приказчиков, поваров, кочегаров или официантов на пароходах. Резиденты являлись руководителями небольших шпионских групп, участниками которых были китайцы и корейцы. Их вербовали из числа бедняков, готовых на трудную и опасную работу за самое грошовое вознаграждение, которое, однако, порой спасало их семьи от голодной смерти. Японская разведка поощряла инициативу и самостоятельность в действиях резидентов.
Широко использовалась японскими шпионами беспечность, отсутствие элементарной бдительности, некомпетентность, да и просто продажность ряда царских чиновников и офицеров.
Когда в январе 1904 года Япония без объявления войны напала на русскую эскадру в Порт-Артуре, вся арена будущих боевых действий была покрыта густой разведывательной сетью. Всюду, куда вступали японские войска, они находили своих людей, знакомых с местностью и местными условиями. Но еще большее значение имели, конечно, разведывательные группы, остававшиеся в тылу русских войск.
Это были группы, состоящие, как правило, из китайцев. Каждый постоянный шпион обслуживался тремя или четырьмя курьерами, через которые он регулярно посылал сведения японскому командованию. Курьерами являлись бродячие торговцы и кули, неграмотные и часто не понимающие смысла того, что они делают. Очень трудно было выявить таких курьеров среди бесчисленных толп носильщиков, погонщиков скота, нищих и просто бродяг, которыми в любое время года полнились города и дороги Маньчжурии.
Для доставки донесений применялось множество уловок и ухищрений. Донесения помещали в подошвы, в дорожные посохи, в складки одежды, вплетали в косы, вставляли в золотые зубы.
Особый размах шпионаж в Порт-Артуре приобрел в дни, когда крепость осадила японская армия. Наиболее важные секретные документы и сведения добывали те шпионы, которые находились на службе у русских чиновников, старших офицеров в качестве домашней прислуги и домашних парикмахеров.
За какую только работу не брались японские шпионы, чтобы собирать нужные генеральному штабу и морскому ведомству сведения. Известно, например, что подрядчиком по очистке нечистот в Порт-Артуре был помощник начальника штаба 3-й японской армии. Его частые поездки по городу (обычно «подрядчик» сидел на ассенизационной бочке) оказались для вражеской стороны весьма полезными: командующий осадной армией генерал Ноги был прекрасно осведомлен о каждом уголке крепости.
Среди японских шпионов в Порт-Артуре долгое время успешно работал старый китаец Ли. Его вставные золотые зубы служили для переноски донесений. С помощью лупы Ли записывал полученные сведения и рисовал кроки (участки) местности на мельчайших кусочках пергаментной ткани, после чего скатывал их в шарики величиной не более булавочной головки и прятал под коронку, которая заделывалась воском.
Китаец Ли был пойман во время неожиданной для него облавы в Порт-Артуре. Содержание вставных полых зубов было обнаружено совершенно случайно.
Много японских шпионов оказалось среди переводчиков — китайцев и корейцев, работавших в местной маньчжурской администрации.
В японской армии и на флоте было немало людей, хорошо знакомых с Россией. Так, к примеру, начальник разведывательного отдела 1-й армии полковник Хагино прожил в России семь лет, а начальник штаба маршала Ивао Оямы — главного неприятельского штаба в войну — генерал Кодама долгое время проживал в Амурской области.