Премьера, состоявшаяся в Висбадене, подтвердила, что Чарли не только унаследовал музыкальный талант отца, но и способен проложить в искусстве собственную тропу.
Лили бралась даже писать романы; в последнее время она увлеклась живописью и достигла немалых успехов, хотя никогда этому не училась. Если дойдет дело до персональной выставки, то выяснится, до какой степени развит в ней природный дар.
Дети мои до конца своих дней, слава богу, обеспечены. В их владение перейдут американский трест, основанный Имре, и фамильное состояние. Что же касается моей личной собственности, то все целиком и полностью унаследует фонд памяти моего мужа. Фонд Кальмана был учрежден мною в 1964 году, центр его находится в Цюрихе. Пока жива, я являюсь его председателем; о преемнике я уже позаботилась. В задачу фонда входит присуждение стипендий одаренным музыкантам, невзирая на их расовую и национальную принадлежность и религиозные убеждения.
Муж распорядился, чтобы после его смерти рукописи всех партитур поступили в вашингтонскую библиотеку Конгресса. Наказ этот был выполнен; я сделала исключение лишь для двух партитур, ставших собственностью венской Национальной библиотеки. Я самолично вручила их доктору Дриммелю, тогдашнему министру культуры Австрии, когда в венском Хофбурге открылся музей-кабинет Имре Кальмана. Там можно увидеть первую приобретенную им на собственные заработки мебель, какою была обставлена квартира на Пауланергассе в Вене. Эти предметы обстановки случайно отыскались в одном из подвалов Бад-Ишля. Там же хранятся и посмертная маска Имре, и орден Почетного легиона вместе со всеми прочими знаками отличия, «скорбный лист», куда сестра Ирмгард заносила свои записи о ходе его последней болезни, кое-какие предметы обстановки из нашей парижской квартиры. Пианино — рабочий инструмент Имре, с помощью которого создавалась его последняя оперетта «Аризонская леди», — я отправила в Будапешт, крестнику Кальмана Иштвану Барне.
Через три с половиной месяца после смерти Имре пустилась вскачь аризонская леди: ведь это вовсе не дама, как можно бы подумать, а скаковая лошадь. Впрочем, главной героиней оперетты все же является дама — владелица лошади, эмигрировавшая из Будапешта. Премьера оперетты — с трансляцией по радио — состоялась в Берне, при участии Эстер Рети в роли владелицы ранчо и хозяйки скаковой лошади и Герберта Эрнста Гроха в роли бравого героя, покорившего сердце сей дамы.
Словно сама судьба отпустила Имре времени ровно столько, сколько понадобилось для завершения его последнего труда. Как только он выпустил из руки карандаш, руку эту ухватила смерть.
На могиле моего мужа установлена массивная плита черного мрамора, где высечено лишь его имя — и ничего более. Над плитой скорбно склонилась беломраморная муза.
Десять дней в году — с 20 по 31 октября — я непременно провожу в Вене; 24 октября день рождения Имре, 30 октября он умер. В это время я ежедневно бываю на кладбище.
Сестра Ирмгард, которая в соответствии с моим и Имре желанием осталась при мне, однажды встретила у могилы Имре какую-то женщину, совсем простую. С ней был внук, мальчик лет пятнадцати.
— Здесь покоится Имре Кальман, — пояснила женщина мальчику, а затем во всех подробностях рассказала, кто он такой был.
Свой рассказ она завершила словами, которые в память моего усопшего мужа мне бы хотелось начертать золотом:
— И зачем такие люди умирают?