Подходит время старта. Мы складываем велосипеды у края дороги, а сами встаем под памятником. Когда организаторы дают отмашку, все бегут к своим колесницам, оглушительный цокот контактных шипов по камню.
Я стараюсь не мешать сильным гонщикам, на свой аппарат сажусь неторопливо и еду за толпой немощных. Здраво оцениваю свои возможности, но мне интересно участие, а не достижения. Вернее, для меня само участие и есть достижение. Самые могучие уже улетели вперед, а слабаки растянулись как сопля на ветру. По Московскому ехать просто. Он широкий, тут есть простор для маневра. Издалека видно ситуацию на перекрестках, которые мы проезжаем на красный. Никого не волнует цвет светофоров, важно лишь, есть ли там автомобили. Вова Швец с криками увернулся от автобуса и укатился вперед. Мы лавируем между тачек, нам гневно сигналят. Перед Парком Победы меня обгоняет Паша Думанский. Он неплохо разогнался. Я сам обогнал нескольких особенно слабых парней. Но у меня быстро иссякают силы. Около Московских ворот сбавляю с 43 до 35.
Сворачиваем на Лиговский. Ребята на мотороллере снимающие гонку, пронеслись мимо меня. Дальше по улице они перестраивались и случайно подрезали Игната. Из-за этого он влетел в припаркованную машину. На перекрестке Лиговского проспекта и Воздухоплавательной улицы зацепились колесами Гоша Чмигаль и Паша Думанский. Упали посреди дороги, их объезжает "Газель". Дальше начинается сплошная пробка. Лидеры гонки нырнули на середину дороги и едут по трамвайным путям. Остальные завязли в вялотекущем потоке автомобилей. Никита из Петрозаводска уронил смартфон на дорогу, бросил велосипед и побежал назад. В него врезался Егор Рева. Сергей Шулубин, когда-то работавший курьером в Австралии, застрял между машин. Несколько ребят возле Обводного канала легли на капот, не успев среагировать.
Я кое-как прорвался без происшествий, но пришлось сильно сбавить скорость. Ближе к торговому комплексу "Галерея" мудаки паркуются в два-три ряда. Постоянно норовят подрезать горцы на дорогих тачках. Финиш после пешеходного перехода. К своему удивлению я приехал не последним.
Организаторы награждают отличившихся. Победил Сосиска. Аплодируем, свистим, орем, зажигаем фальшфейеры, пререкаемся с полицейскими. Уезжаем на Невский проспект, нарушая все мыслимые правила дорожного движения. Несемся к Дворцовой площади. Худенькая девочка в камуфляжной куртке касается автобусов рукой. Егор Лихой кричит: "Фиксед гир! Тачки сосут!"
Мама привозит бабушку из деревни. Поселяем ее в моей комнате, а я вынужден ютиться на диване в комнате матери. Не слишком приятно жить с двумя старухами в одной квартире. Я задумываюсь о том, чтобы снимать квартиру или комнату. Лишь бы быть подальше от их суеты, болтовни и вечерних ток-шоу. Но самое тоскливое, что нельзя больше привести домой девок.
Бабушка забывает все. Иногда бубнит себе под нос. Не дружит с техникой, с трудом справляется с пультом. Эта забывчивость и ухудшение когнитивных функций прогрессируют уже лет двадцать. Поначалу, они казались просто старческой прихотью или чудаковатым поведением. Теперь эти нарушения достигают апогея. Бабушка повторяет одинаковые действия, ходит на кухню, чтобы посмотреть на большие часы. Она потеряна во времени. Моторные функции тоже пострадали. Ее частенько заносит, будто во время качки на корабле. У меня слишком много своих дел, чтобы наблюдать за ней. Но она часто спорит с мамой, что-то придумывает, верит в свои выдумки, и ее потом сложно переубедить. Еще она плохо спит и бродит по ночам, поэтому ей и выделили отдельную комнату. Но мне от этого не легче, ибо мамаша храпит. Нарушение сна у бабушки усугубляет ее состояние. Нервные клетки плохо регенерируют. Новые синапсы не появляются. А старые разрушаются.
Приехал к Михаилу Птицыну, он проявляет мне пленки. Пока он возится с аппаратурой, дает мне полистать коллекцию любительских порнографических фотографий. Люди с мыльницами до сих пор продолжают их нести проявлять, и коллекция растет. Некрасивые дамы играют с бананами. Громадные волосатые пёзды. Отвисшие сиськи. Среди этого цирка уродцев попадаются и вполне симпатичные женщины.
Михаил увлечен пинхол-фотографией и другими альтернативными методами съемки и композиции. Делает какие-то диковинные коллажи, пишет короткие загадочные тексты, которые больно читать. Я ему рассказываю, как ненавижу читателей. Читатели вообще охуели в конец, им нужно, чтобы писатель стал их рабом и ублажал их прихоти. Я не обслуживающий персонал, чтобы кого-то развлекать, веселить или утешать. Мне важно, чтобы мои тексты вызывали отклик. Пусть даже это будет возмущение от того, как я нарочито издевательски поступил с читательскими ожиданиями. Дадаисты делали в свое время удивительные пьесы. Допустим, они объявляли, что пьеса будет состоять из четырех актов. Играли три, а потом автор выходил на сцену и объявлял, что последнего акта не будет. Потому что артистам лень, так что уёбывайте. Мне нравится такой подход. Это ставит потребителя на место, меняет его, хотел он этого или нет, выбивает из колеи. Настоящий писатель - это не тот, кого печатают большими тиражами, не тот, кто нравится людям, не лауреат премий или член союзов. Это тот, кто сдохнет без своего ремесла, проклятый, сумасшедший, одинокий. Впрочем, я считаю, что Миша пишет невразумительную хуету, но этого не озвучиваю. Вместо критики, я рассказываю, что хочу сделать татуировку на руке в виде печатной машинки. Как клеймо.
Забираю проявленные пленки и отсканированные кадры на флеш-карте. И двигаюсь на велосипеде к дому. Еду по Коломяжскому и поворачиваю через рельсы влево на Испытателей, на красный свет. На углу стоят две машины ДПС, сотрудники машут полосатыми палочками, свистят, кричат мне. Но я показываю им средний палец и уезжаю в закат. Outlaw.
Начало ноября. Саша Привальнев заразил многих уличных гонщиков велосипедным кроссом и заманил в лесопарк под Пушкином. Я тоже переоборудовал свой велосипед в Single speed CX. Это дело нехитрое. Просто приделал пистолеты на руль-баран и прикрутил клещевые тормоза на раму, кое-как провел тросики, все что болтается, примотал изолентой, поставил тридцать пятую резину - и все, можно покорять грязь и болота.
Мероприятие назвали закрытием сезона, хотя все катаются круглый год, и это лишь повод покушать шашлыков на природе. А для участников гонки замечательная возможность пробороздить болота, чтобы получить новый опыт, весьма радикальный после городских джунглей.
Несколько раз прокатился по трассе перед соревнованием и понимаю, что ехать с туклипсами было плохой идеей. Постоянно нужно спешиваться и перепрыгивать препятствия с велосипедом в руках. Туклипсы цепляются за высохшую траву. Из-за того, что погода переменчива - то подмораживает, то снова теплеет - деревянные мостики и лесенка на одном из участков покрылись слизью. Тропинки непредсказуемы, они чуть затвердели от морозца, а под твердым тонким слоем грязная жижа. Канавы, которые следует перепрыгивать, наполнены гниющими листьями и водой. Да и похуй.
Сосиска принес мне бутылку сангрии. Смакую вкуснейшие шашлыки, приготовленные Левоном, грею ноги у костра. Опустошаю треть бутылки залпом из горла перед стартом и отдаю ее кому-то не глядя. Внутри разливается приятное тепло.
После старта сразу вырвались вперед те, кто до этого уже опробовал циклокроссовый велосипед. Те, у кого передача полегче могут заезжать в гору. Вова Поспелов ловко запрыгивает на велосипед на бегу после препятствий. Несколько участников после первых кругов уже настолько запыхались и промокли, что направились к костру, отказавшись продолжать борьбу. Худенький парнишка в синей куртке не сдается, но к третьему кругу, он уже идет пешком. У меня сбилось дыхание и стало колоть в боку, но я бодро прыгаю по лужам и канавам. В кедах хлюпает. С головы до ног я в грязных брызгах. Но мне весело. Выходит, что мы постоянно соревнуемся с Всеволодом Коваленковым. То он меня обгонит, то я его. Я несколько раз врезаюсь в препятствия, потому что не успеваю затормозить, ведь тормоза забились грязью и травой. На последнем круге у Всеволода отвалилось переднее колесо. А я, дико хохоча, обгоняю его, хватаясь руками за березки, чтобы не упасть.