— Как ты в норме с июня, когда вы с Питером расторгли помолвку?
— Мама, если ты пригласила меня сюда, чтобы все выходные ворошить прошлое, то лучше не надо.
— Я беспокоюсь за тебя. Мы оба беспокоимся.
— Не нужно. Просто у меня был плохой день. Вот и все.
Плохие несколько месяцев.
— Спустись в кабинет. Отец хочет с тобой поговорить.
— Поговорить или прочитать нотацию?
Мать выпрямилась, разгладила льняные брюки с идеальными стрелками и коснулась гладкого низкого пучка окрашенных светлых волос. Соленый бриз угрожал в любую минуту выманить из заточения несколько соломенных прядей.
— Ты идешь?
— Да.
Нет смысла отказываться. Натали выбралась из кресла-качалки, волоча за собой плед.
В отцовском кабинете на первом этаже плясало пламя и манило к себе, размять холодные пальцы перед желтыми и оранжевыми языками. Из спрятанных где-то в потолке колонок лилась мелодия Вивальди.
Мать прочесывала помещение, как сержант на дежурстве, обдирая отмершие листья со своих призовых фиалок и выравнивая журналы, которые и так уже лежали идеальными стопками на полированном журнальном столике вишневого дерева.
Билл Митчелл вершил суд за письменным столом. Прорезавшие лоб морщины свидетельствовали о том, что он планирует обсуждать что-то серьезное.
— Ты хотел меня видеть?
Натали побрела по густому красному персидскому ковру и встала перед отцом, чувствуя себя снова тринадцатилетней.
«Мы отсылаем тебя, Нат. Это прекрасная школа. Там ты будешь счастлива. Ты можешь жить дальше, оставить все это позади...»
Мать заняла позицию в одном из кожаных кресел винного цвета напротив него и махнула Натали на второе.
— Присядь, Натали.
Натали села и попыталась отогнать дурное предчувствие.
Папа наклонился вперед и пристально посмотрел на нее.
— Меня беспокоит, какой замкнутой ты стала с июня. Мы все лето не могли зазвать тебя сюда. Натали, я должен спросить. У тебя...
Он шумно выдохнул и откинулся в кресле, не в состоянии произнести это.
«У тебя очередной срыв?»
Натали съежилась в кресле.
Тот ужасный вечер в начале июня, когда она без предупреждения заявилась в квартиру Питера, только чтобы обнаружить его с другой женщиной, переключил какой-то невидимый рычажок. С тех пор она ежечасно и ежедневно сражалась с прошлым и всеми его демонами.
— Не волнуйся. Я в полном порядке.
— Я не думаю, что ты в порядке.
Отец говорил совершенно спокойно, как будто не надвигалась буря. Но его глаза говорили об обратном. Он был высоко уважаемым бизнесменом, но пользовался славой человека, которому не стоит переходить дорогу. К сожалению, Натали часто чувствовала то же самое.
— Папа, я сказала, я в...
Он поднял руку.
— В одну минуту ты проводишь презентацию на заседании правления, а в следующую не можешь закончить предложение. Ты много работаешь, но, честно говоря, две последние презентации — не то, чего я ожидаю от тебя. И мы догадываемся, что ты слишком много времени проводишь одна в своей квартире. — Он замолчал, позволяя каждому словесному залпу достичь намеченной цели. — Это просто из-за разрыва с Питером или происходит что-то еще?
Натали не смогла набраться смелости рассказать родителям правду. Не смогла признать, что опять не сумела справиться с жизненными трудностями со стоицизмом, который выказывали они.
Папа выдохнул и отпил темную жидкость из хрустального стакана. Буря в его глазах утихла, но он все еще выглядел недовольным.
— Натали, ты можешь поговорить с нами. — Он выбрал тон добрее. — Мы только хотим помочь.
— Вы хотите помочь? — повторила Натали.
Умопомрачительная ирония. Она впилась ногтями в ладони и уставилась на оставшиеся отметины. Она вспомнила последний раз, когда родители пытались «помочь», и ее передернуло.
Что она может сказать сейчас?
Ставень громыхнул о стену дома, напугав ее. Начинался предсказанный прогнозом вечерний шторм.
— Ты не беременна?
— Билл! — Мамин ужас был почти смешным.
— Что, Джейн? Это логичный вопрос, разве нет?
Натали наблюдала, как они мечут друг в друга острые, быстрые и молчаливые стрелы.
Когда они оказались по разные стороны, стали враждующими командами?
— Нет, папа. Я не беременна.
Если она правильно помнит школьные уроки, чтобы это произошло, нужно заниматься сексом.
— Что ж, это облегчение. — На его щеки вернулся румянец. — Как бы то ни было, я считаю, что тебе нужно некоторое время, чтобы прийти в себя. Я хотел бы предложить тебе взять отпуск за свой счет.