— Ага. А брат Семёну потом за эту пену таких люлей насовал, еще и убирать все заставил. Так что никакой пены. Но…парни все равно без рубашек будут.
— Что ж ты сразу не сказала! Идем! — Катюха моментально сползла с барного стула и как ледокол ломанулась напрямую к цели.
Мы с Иркой только переглянулись, посмеялись над целеустремленной подругой, жадной до чужих голых тел, и пошли следом.
Я старательно улыбалась и всеми силами пыталась разжечь в себе предвкушение. Это же здорово? Посмотреть, как молодые, красивые парни меряются силами?
Меньшов, как всегда красоваться будет – он вообще уверен в своей неотразимости. Еще несколько спортсменов из нашей школы никогда не упускали возможность побороться за первенство. Помнится, и у Семена в колледже были достойные экспонаты.
Так что будет весело. Я уверена. Главное выкинуть из головы ненужные мысли о Ершове, и все будет пучком.
Нам удалось протиснуться ближе к сцене, где уже стоял неизвестно откуда добытый мобильный турник, а рядом с ним претенденты. Я насчитала больше тридцати человек: и наши, и Семкины, и даже сам Семен. Меньшов, конечно, среди них, с неизменной белозубой улыбочкой.
— Такс, разошлись, расступились! — командовал Семен, протискиваясь вперед, — все? Все собрались? Желающих больше нет? Кто созреет в процессе – присоединяйтесь. Больше народу, меньше кислороду. Ну вы сами знаете.
Из зала больше никто не вышел. Все жадно смотрели на сцену, ожидая хлеба и зрелищ.
— Правила простые. Выходим по двое. Кто больше выдал, тот выходит в следующий тур. Кто просрал — тот просрал. Играем до того момента, когда останется только один. Остальные могут поддерживать претендентов на победу, шуметь, кричать и бесноваться. Девочки, могут размахивать лифчиками…
— Не дождешься! — раздался звонкий голос из толпы, и дружный девчачий смех.
— Скучные вы барышни! Скучные! — тяжко вздохнул Семен, и тут же продолжил дальше. — ну, все. Хватить развозить! Погнали!
Первыми вышли незнакомые парни и чуть не на перегонки бросились к турнику.
— Э, нет! – Семен их остановил грозным окликом, — стоп, стоп, стоп! Кому интересно смотреть, как вы потеете и чего-то там дергаетесь. Мы шоу пришли смотреть! Шоу! Поэтому футболки долой.
Парни ухмыльнулись, переглянулись, стащили через головы одежду. В зале тут же поднялся такой шум, что у меня уши заложило.
— Во-о-от, — протянул ведущий, — совсем другое дело. Вперед парни. Дайте нам огня!
И понеслось.
Считали всем залом, хором, смеялись, скандировали, хлопали в ладоши. Даже я отвлеклась от ненужных мыслей и просто получала удовольствием от процесса.
— Папаня то знает, как весело его принцесса проводит время? — раздался голос над самым ухом. Так неожиданно, пробирая до самых костей, аж душа в пятки провалилась.
— Иди к черту, Ершов.
— Как грубо, — хмыкнул он, продолжая стоять у меня за спиной и нервировать своим присутствием.
У меня вдоль хребта бежали колючие мурашки, проваливались вниз до мелко трясущихся поджилок, будто между нами электрические разряды: обжигающие, острые, злые. Невыносимо. Но я продолжала стоять не сдвигаясь ни на миллиметр, жадно прислушиваясь к своим ощущениям.
Если бы хоть десятая часть этих искр зажглась, когда Денис зажимал меня у стены, я бы точно сдалась, потеряла голову. Почему такая реакция на Макса? Зачем она мне?
— Ты еще не знаешь, что такое грубо, — прошипела себе под нос и намеренно громко завопила, радостно хлопая в ладоши, когда один из парней одержал очередную победу.
Мне весело. Я веселюсь! Понятно?! И никто меня не выведет из себя.
— Покажешь? — еще одна усмешка, в которой мне мерещится двойной смысл и очередная порция лавы выплескивается в кровь. Меня душит его присутствие.
— Какого черта ты приперся?
— Меня позвали.
— Отказался бы. Тебе здесь нечего делать.
— Разве я мог тебя одну отпустить в такое логово разврата? Обещал твоему бате, что присмотрю за тобой.
Я все-таки развернулась к нему, чтобы заглянуть в наглые глаза, получить очередную долю адреналина и окончательно выйти из себя.
— Ты охренел?
— Что не так, принцесса?
— Хватит ходить за мной хвостом и лезть куда не просят, — сердито ткнула его пальцем в грудь.
— Эй, полегче, Белка, проткнешь, — Ершов развел руки в стороны, — мне с этим телом жить еще долго и счастливо. Оно мне нравится. Это во-первых. А во-вторых, я даже не думал за тобой ходить. На хрен ты мне сдалась? Такая нервная.
Мой внутренний демон бесновался, лютовал и требовал крови этого наглеца.
— Ха-ха-ха, — сложила руки на груди, гордо вздернула нос, с вызовом уставившись в темные глаза, — охотно верю. На хрен сдалась? Да? Тогда почему, куда бы я не повернулась – везде ты?
— Ты просто много вертишься.
Мерзавец.
У меня в голове не укладывалось, во что превратилась моя жизнь. Еще неделю назад я этого типа не знала и жила себе припеваючи, а теперь все с ног на голову, да через одно место.
— О, и новенький здесь, — словно из-под земли выскочил Рыжий, — о чем разговариваете, родственнички?
— Не твое дело, — не глядя отмахнулся Макс.
— Эй, приятель, полегче. Может, ты нашу Яну обижаешь.
— Ее обидишь. Как же.
Размечтался! А вот я, пожалуй, не откажу себе в удовольствии, макнуть сводного проходимца носом в дерьмо. Чтобы место свое знал.
— …Пытаюсь заставить выйти его на сцену, а он упирается, — я грустно вздохнула.
Макс вскинул на меня изумленный взгляд, а я продолжала:
— Представляешь, не хочет. Ни в какую. Стесняется.
— Струсил, — к нам подошел разгоряченный Денис. Шальной, потный, явно готовый к разборкам и мордобою. Отлично. То, что надо.
— Просто не хочу, — Макс примирительно поднял руки, но отступать было некуда. Наши его уже заметили, загалдели, привлекая внимание всех остальных, даже Семён заинтересовался происходящим и как всегда бесцеремонно влез:
— Что у вас там за сборище? По какому поводу галдеж? Что за секреты?
— Никаких секретов. Просто очередного недотёпу пытаются расшевелить.
— Новенький? Давай сюда, парень. Нечего внизу жаться, — Семён тут же включился в общую игру. Тот еще заводила.
— Пожалуй, нет. Откажусь от столь заманчивого предложения, — Макс попытался соскочить, но вокруг было столько заинтересованного народа, что у него не осталось ни единого шанса ускользнуть.
— Давай, братец. Вперед на сцену. Или тебе слабо? — ухмылялась я, сложив руки на груди, а вокруг ржали одноклассники, подначивая его насмешками и обидными словами.
Макс стоял, словно каменное изваяние, и смотрел исподлобья, не отрываясь и явно мечтая меня придушить.
Ну-ну, малыш, удачи.
Тем временем народ совсем разошелся:
— Давай, давай, давай! — скандировали они.
Он опустил взгляд, с досадливой усмешкой качая головой и прекрасно осознавая, что встрял.
— В чем дело, Максимка? — я подступила ближе к нему, сочувственно заглянула в лицо и тихо, чтобы никто не слышал, поинтересовалась: — сдаешься? Побежишь жаловаться мамочке на плохую Яночку?
Он улыбнулся. Почти по-доброму. Склонился к моему уху и прошептал, опаляя кожу горячим дыханием:
— Не дождешься…сестренка.
От тембра его голоса по шее вниз ухнула горячая волна, и мне стоило огромных усилий не вздрогнуть, не отстраниться, не показать, как меня волнует его близость.
А еще мне не понравилась его интонация. Слишком уверенная, слишком спокойная, слишком многообещающая.
Макс отступил от меня на шаг:
— Ладно, уговорили.
Надо же, царь какой. Уговорили его…
— Ну что, погнали? — с этими словами он рывком задрал свитер и стащил его через голову, а потом бесцеремонно спихнул мне в руки, — сделай одолжение, подержи. Я скоро вернусь.
Подмигнул мне и, резко развернувшись, пошел к сцене мимо притихших изумленных одноклассников.