Господи, почему он вернулся именно сегодня?! Я думала, у меня еще есть в запасе пара дней свободы! Пара дней без него.
Я кое-как затолкала вещи в сумку и бросилась бежать, так и не взглянув в его сторону. Это было выше моих сил.
Появление Макса, окончательно выбило меня из колеи, и вместо того, чтобы отправиться в актовый зал, куда уже стягивался народ, я позорно спряталась в туалете на третьем этаже.
— Ты чего здесь прячешься? — раздался голос за спиной.
Кого еще там принесло в мою обитель скорби и печали?
— Я? — подняла измученный взгляд на зеркало и увидела в отражении Юльку Озерову.
— Ну не я же, — она подошла ближе, включила воду в соседнем умывальнике и начала мыть руки, — сопли жуешь?
— Жую.
— И как? Вкусно?
— Очень, — я склонилась ниже, снова плеснула себе в лицо холодной воды, и обращаясь то ли к ней, то ли к себе произнесла, — я устала.
— Все устали. Выпускной класс, экзамены и все такое.
— Ты не понимаешь.
— Куда уж мне, — хмыкнула Юля.
— У меня нет сил бороться, — я раздраженно кивнула на дверь.
— Это потому, что ты не с тем борешься.
— Да? С чем, по-твоему, надо?
— С этим, — она бесцеремонно постучала пальцем мне по лбу.
— Эй! — я возмущенно отпрянула.
— Вот тебе и эй. Надо над собой работать, а не отсиживаться в туалете.
— Ты у нас дипломированный психолог? — фыркнула я и, оторвав бумажное полотенце, на всякий случай отошла на шаг от этой буйной барышни.
— Почти, — Юля самоуверенно кивнула, — Поступаю на психологию. Готовлюсь. А тебе надо готовится к сегодняшнему выступлению. Тебя уже дважды приглашали. Ваша класснуха там рвет и мечет, аж пятнами от злости пошла.
— Я не пойду, — зло швырнула бумагу в мусорное ведро, — Гори оно все гаром. И выступление, и класснуха, и ее пятна.
Озерова посмотрела на меня, как на буйно помешанную.
— Это что за бунт?
— Бунт? Да они мне шагу не дают ступить нормально! Видела, что творится?
— Что? Стайка дураков ржет на пустом месте?
—Меня это нервирует. Обижает! Мне неприятно. Мне плохо!
— Это потому, что ты избалованная. Привыкла, что вокруг тебя все прыгают и опахалами машут, а как трудности возникли, так и спеклась. Легко быть принцессой, когда в попу дуют, да? А ты попробуй вот так, в боевых условиях достойное лицо сохранить.
— Тебе легко говорить. Ты зубастая.
— Ты тоже. Такой стервы еще поискать надо.
— Была, — грустно ответила я.
— Да ты что. И куда это делось?
— Не знаю.
В последнее время я сама задавалась этим вопросом, и ответа не находила. Меня будто подменили, лишив старых ориентиров и, забыв дать взамен новые.
— Не знаешь? А я тебе скажу. Никуда! Все с тобой. Просто ты не ожидала перестановки сил, вот и все.
— Действительно, элементарно! — пренебрежительно фыркнула я, но почему-то не ушла. Продолжала стоять рядом с Озеровой и пялиться на свое бледное отражение.
— Элементарно. Вот скажи — ты стала любить меньше то, чем занималась? Собак этих несчастных, приют?
— Нет.
— Тогда почему этого стесняешься? Это же круто иметь увлечение, тем более такое. Помогаешь слабым и беззащитным, делаешь все, что в твоих силах. Молодец. Какая разница, что думает расфуфыренный индюк Меньшов? Или недалёкая Ирка? Или остальные, такие же «одаренные».
— Ты видела ту фотку?
— Нормальная фотка. Человек занят делом, вкладывает душу, а не абы как для вида ковыряется.
— Я там как деревенская уродина!
— Ты там красивая, довольная и счастливая.
Я засмущалась. Юлька не из тех, кто сыпет комплиментами направо и налево, и уж точно не станет ими бросаться чтобы подсластить горькую пилюлю.
— Или может ты стала тупее? Бросила учиться?
— Нет…хотя…
— Подумаешь, пару двоек хватанула. У кого их не было?
— У меня не было! — упрямо сказала я.
— Поздравляю. Теперь есть. Для коллекции. А сегодня? Почему не хочешь выступать? Проект не доделала? Не знаешь, о чем говорить?
— Что? — возмутилась я, — все доделано, и все я знаю!
— Тогда в чем проблема?
— Но…
Действительно в чем?
— Из-за дураков этих хочешь сбежать? Так, плевать на них. Плевать! — продолжала Юля, — Они единственные люди в этом мире? Без них ты помрешь? Они как-то повлияют на твою дальнейшую учебу? Работу? Жизнь?
— Нет.
— Тогда к черту всех. Пока ты бежишь, они кусают и тявкают, как и все маленькие бестолковые дворняжки. Ты сама кормишь их своими обидами, страхами, болью. Покажи, что у тебя все зашибись, и они заткнуться…Ну может и не заткнуться, будут продолжать хихикать как стадо придурков. Но это их проблемы. Понимаешь? Их. Не твои. Нужны ли вообще тебе такие «друзья»? Да и друзья ли это?
Наверное, именно этих слов мне и не хватало, чтобы в голове все встало на свои места. Не друзья, посторонние, с которыми я временно оказалась в одной лодке. Наши пути скоро разойдутся, и я о них даже не вспомню. Они останутся лишь размытыми тенями на задворках памяти, серыми и не имеющими никакого значения.
Почему я спасовала перед ними? Что за слабость? Подумаешь, цепляются. Озерова права, это их проблемы, не мои.
— Кстати, это действительно была прокладка? — она бесцеремонно напомнила про утренний инцидент.
— Нет! Салфетки!
— Очень жаль. А то бы подошла и приклеила ее кому-нибудь из этих придурков прямо на лоб.
Я представила, как пришлепываю прокладку на лоб Меньшову, и невольно улыбнулась:
— Ему бы пошло.
— Пффф, — самоуверенно фыркнула Юля, — стал бы в сто раз прекраснее. Прынц, красоты неписаной и ума редкостного.
Мы посмотрели друг на друга и засмеялись, но внезапный смех затих так же быстро, как и начался.
Озерова молчала, будто ждала от меня каких-то слов, действий, а я смотрела на свое отражение. Все такая же бледная и похудевшая, только спина расправилась и глаза изменились. В них снова появился огонь.
— Знаешь, а ты права. Пойду-ка я выступлю, — решительно повесила сумочку на плечо, — зря что ли готовилась?
— Так держать, Белецкая, — одобрительно кивнула Юля, — узнаю прежнюю задаваку.
Уже открывая дверь своего убежища, я обернулась и поблагодарила ее за помощь:
— Спасибо.
— Сто рублей за консультацию, — чопорно произнесла она, а потом с улыбкой добавила, — иди уже. Порви их всех.
Порву. С удовольствием.
К актовому залу я шла, как крейсер, имея перед собой четкую цель и уверенность, что все мне по плечу. Конечно, я не настолько наивна, чтобы тешить себя напрасными иллюзиями, что сейчас, как по волшебству решу все проблемы, вокруг защебечут птицы и распустятся цветы.
Нет. Одноклассники никуда не денутся, вся эта ситуации в мгновение ока не переломится. Будет все так же сложно, но я справлюсь, потому что изменилось главное — мое отношение. Ко всему происходящему, к ним, к себе.
Я больше не стану радовать их своей слабостью, обидами и покрасневшими от слез глазами. Не дождутся! Я знаю чего хочу, чего стою и готова дать достойный отпор.
— Белецкая, ты где бродишь? — набросилась класснуха, стоило мне только подойти к залу, — Тебя дважды вызывали! Почему я должна из-за тебя краснеть? Где ты была?
На сеансе по вправлению мозгов на место, который никак нельзя было пропускать.
— Простите. Непредвиденные обстоятельства.
— Непредвиденные обстоятельства у нее, — проворчала Ирина Станиславовна, нервно обмахиваясь зеленой папкой с листочками, — меня из-за тебя чуть удар не хватил!
— Теперь готова, — твердо сказала я.
— Еще бы ты была не готова, — она погрозила пальцем, кивнула, чтобы я следовала за ней, и направилась к запасной двери, ведущей к сцене.
Конференция уже подходила к концу. Сквозь просвет в тяжелых шторах было видно, что актовом зале полно людей. Там собрались все старшеклассники, которых попросту обязали явиться на столь значимое для школы мероприятие, а также все желающие из средних классов. Поэтому свободных мест не было.