— Что? Нет! — да какого черта я отпираюсь! — Да! Конечно, переживаю! Ты же весь в крови! Вдруг перелом, сотрясение? Черепно-мозговая травма?
Я причитаю, как старая курица наседка, а он внезапно смеется.
— Что смешного? Тебе надо в травмпункт. На рентген. Или в больницу, — я лезу за телефоном, готовая поднять на ноги МЧС, полицию, скорую, да хоть военно-морской флот, но он перехватывает мою руку:
— Расслабься, Ян. Все в порядке. Просто небольшая производственная травма. В спорте такое часто бывает.
— У тебя идет кровь!
— Ну так радуйся, что я раненый, — нагло усмехается он, — а то б я тебя сейчас утащил в укромный уголок, и плевать на то, что обещал дать подумать.
Похоже, с ним действительно все в порядке. Все тот же несносный нахал, от которого у меня начинается нервная тряска.
— Да иди ты на фиг, Ершов! — шиплю, тыкая в него пальцем, — я чуть с ума не сошла, а тебе весело!
— Ладно, Белка, не буянь. Вечером поговорим, а сейчас пойду к медикам…пока кровью не истек и не упал в обморок.
— Дурак!
Он беспечно подмигивает и уходит, а я стою посреди коридора, прижимая руки к пылающим щекам. И не знаю, чего во мне больше. Облегчения, оттого что с засранцем все в порядке, или возмущения от его поразительной способности выводить меня из равновесия.
Меня понесло так, что уже не остановиться.
Я не стала возвращаться в зал, чтобы досмотреть последние минуты игры — без Макса не интересно, но зато после финального свистка ворвалась в мужскую раздевалку. Как раз в тот момент, когда туда возвращалась команда.
Первым, далеко оторвавшись от остальных, шел бешеный Меньшов. Бледный, взъерошенный, с нервными красными пятнами на щеках.
— Денис, ты совсем с ума сошел?! — я подскочила к нему и изо всех сил толкнула в грудь. Мой бывший явно не ожидал от меня такой прыти и отшатнулся на пару шагов назад, — ты специально это сделал!
Глаза, которые когда-то казались мне красивыми, моментально налились лютой злобой.
— Белецкая, да я тебя сейчас… — и шагнул ко мне.
Я даже испугаться не успела, потому что между нами вклинился один из игроков, закрывая меня плечом, а следом налетел капитан. Схватил его за шкирку и как плюшевого медвежонка откинул к стене.
— Меньшов, тебе конец! Понял?
— Отвали! — тот попробовал брыкаться, но мигом получил затрещину и затих.
— Ты Макса подставил!
— Просто так получилось. Я не виноват, что этот дебил под ноги не смотрит!
— Да врет он! — не выдержала я, — все видели эту подсечку!
— Заткнись, — прорычал Дэн, глядя на меня так, будто это я была виновата во всех его проблемах.
— Ты ее не затыкай. Янка права, — Егор придавил его локтем, так что Меньшов засипел, — там такая явная подстава была, что даже слепой заметит. Не мог найти другого времени для разборок? Обязательно надо было права во время игры качать? Или хотел публично вы***ся?
— Мы победили, что не так?
— Победили. Только ты тут не причём. Ни одного меча не забил! Тупил как придурок, а под конец вывел из игры Ершова, от которого пользы в сто раз больше, чем от тебя!
При упоминании Макса, Дениса просто затрясло.
— Да он вообще…
— Все, заткнись. Я предупреждал. Мне разборки в команде не нужны. Поэтому ты собираешь свои манатки и идешь на хрен.
— Что значит на хрен? — взвился Денис.
— То и значит. На поле ты больше не выйдешь. Вместо тебя будет Леха из запасных.
— Не ты меня в команду брал, не тебя меня и выгонять.
— Правда? — ухмыльнулся Егор, отталкивая Дена так, что тот впечатался спиной в стену, — так ты к тренеру подойди. Он тебе мигом объяснит, кто будет дальше играть, а кто нет.
Яростно сжимая кулаки, Меньшов дернулся вперед, но в последний момент остановился. Против целой команды не попрешь, он это прекрасно понимал. Бешеным взглядом обвел всех присутствующих, зло сплюнул мне под ноги и, оттолкнув с дороги одного из парней вылетел, из раздевалки.
Правда далеко не ушел. На выходе его поймал тренер. Схватил за шкирку, как дворового щенка, и куда-то потащил:
— Ты чего, гаденыш, творишь? — это последнее, что донеслось до нас, прежде чем дверь захлопнулась.
На нервной почве у меня зашумело в голове. Я зажмурилась, сдавила пальцами виски, досчитала до пяти, пытаясь успокоиться, а когда открыла глаза внезапно осознала, где нахожусь. В мужской раздевалке, в окружении взмыленных, злых, но одновременно довольных парней из команды. И все они смотрели на меня.
— Ребят, вы молодцы, — улыбнулась я, пытаясь скрыть смущение, и бочком-бочком, к выходу, — С победой вас.
— Макс как? — Егор смотрел на меня исподлобья, вытирая лицо скомканной футболкой.
— Все нормально. Бровь только рассек.
— Ничего, голова не жопа, поболит и перестанет, — кто-то из задних рядов поделился глубокомысленной фразой.
— Играть сможет?
— Куда он денется, — усмехнулась я, — хоть сейчас готов обратно на поле.
— Это хорошо. Он нам нужен.
Мне тоже он нужен.
Я выскользнула из раздевалки и на едва гнущихся ногах побрела вниз. Мне срочно надо домой, принять тридцать капель эфирной валерьянки. Эти парни со своими петушиными боями точно доведут меня до срыва.
Подавив желание найти Макса, я вышла из школы. Ему сейчас не до меня. Победа все-таки. Ладно если к вечеру дома появится, а то ведь и загулять может, как раньше это делал. Будут с пацанами праздновать. А где пацаны, там и девчонки…
Ревниво покосилась на окна школы, фыркнула и уехала.
Какой кошмар, еще ничего не решено, не понятно будет ли вообще что-то между нами, а я уже начинаю ревновать. Хотя…я ревновала его с первой секунды, как он появился в моей жизни.
Он все-таки пришел вечером. Потрёпанный, с заклеенной пластырем бровью и наливающимся фингалом, но такой довольный, что аж светился. Победитель, хренов.
— Где ты был? — неожиданно люто набросилась Настя, — что у тебя с лицом? Опять подрался? С кем?
— Нет. Просто неудачно упал, — Ершов удивленно уставился на мать.
— Что ты мне врешь?
Я первый раз видела ее такой взвинченной и сочла своим долгом вмешаться:
— Он не врет. Сегодня матч был. Один из игроков некрасиво сыграл. Вот ему и досталось.
— Ты сама это видела? Своими собственными глазами? Или по чьим-то рассказам судишь?
— Вся школа это видела.
Настя мрачно смотрела то на сына, то на меня, будто пыталась найти подвох в наших словах, потом погрозила ему пальцем:
— Смотри у меня, Макс! Дождешься!
— Эээ, я даже не знаю, что сказать, — он растеряно развел руками.
— Цыц!
Даже я притихла, поджала хвост и, только когда мачеха ушла на кухн., шепотом поинтересовалась:
— Что это с ней?
— Понятия не имею. Ретроградный меркурий в активной фазе.
Знаете, что такое трусость? Это когда до зубовного скрежета хочется оказаться ближе к человеку, поговорить с ним, но вместо этого продолжаешь прятаться в кустах.
Это, если что, про меня.
Я весь вечер просидела с родителями в гостиной. Активно общалась, старательно смеялась и делала вид, что это то самое место, в котором я мечтаю быть прямо здесь и сейчас. Вот прямо стопроцентное опадание.
Ершов, кстати, был с нами. Эдакий семейный вечер получился. Все в сборе, все счастливы и довольны.
Нет, действительно было хорошо, но меня ни на миг не оставляло ощущение, что все это прикрытие, бомбоубежище, в котором я пыталась пережить ядерный взрыв, и сидящий напротив Макс, прекрасно это понимал. Улыбался так лениво-снисходительно, когда я изображала из себя радостную собачонку, кивал…а глаза при этом наглые, внимательные, аж до самых костей пробирало.
Ушел он первым. Просто сослался на то, что сегодня задолбался, а завтра снова тренировка, и что голова болит.
— А ты ее меньше не по назначению используй, и не будет болеть, — проворчала Настя. Она вообще сегодня весь вечер подозрительно смотрела на сына, и не упускала шанса его подцепить.