— Черт!
Я поправил съехавшую с плеча сумку и поплелся дальше, надеясь хоть как-то укрыться от непогоды под крышей, и размышляя о том, что Янка уже, наверняка, дома, ходит в своих розовых нелепых тапках.
За своими мыслями я не обратил внимания на стремительно приближающийся гул мотора, только отступил, не оборачиваясь, подальше от дороги, чтобы не обрызгали.
Когда между нами оставалось, десяток метров машина резко прибавила ходу и стремглав пролетела мимо меня, прямо по внушительной темной луже. Ладно хоть морду успел отвернуть, а то бы хлебнул по полной.
За фонтаном грязных брызг и снежной каши мелькнул черный блестящий зад знакомой бэхи, стремительно уносящейся прочь.
Вот, зараза.
Кое-как стряхнув с себя жижу, я рукавом вытер щеку, на которую все-таки прилетело несколько холодных капель и сердито сплюнул.
Ну, ничего, Яночка, радуйся пока можешь. Я до тебя еще доберусь. Вот там и посмеемся.
Пока я добирался до дома, уже начало темнеть. Ранние зимние сумерки скатились на город и с каждой минутой становились все гуще.
Они поближе школу не могли выбрать? Это вот так, каждый день по часу убивать на дорогу? И с утра во сколько вставать? Сомневаюсь, что сестренка собирается работать таксистом и возить мое царское тело на уроки.
Кстати, о сестренке. Ее машина стояла во дворе и почему-то была заведена несмотря на то, что за рулем никого не было. Я специально заглянул, надеясь сказать ей пару ласковых до того, как попаду в дом, под пристальное внимание наших родителей. Увы, Яны там не оказалось.
Зато я встретил ее в прихожей. Она куда-то собиралась, прихорашиваясь перед зеркалом.
— Как добрался? — равнодушно поинтересовалась, мазнув по мне холодным взглядом через зеркало.
— Твоими стараниями — прекрасно.
Я уже собрался высказать все, что думаю по ее поводу, но к нам вышла мама:
— О, Максимка, пришел!
Янка тихо хмыкнула и едва уловимым шепотом выдала:
— Максимка – анонимка.
Я услышал. Снова захотел ее придушить.
— Как прошел день? — спросила родительница, подходя к нам.
— Великолепно.
— Как учителя?
— Замечательно, — раздраженно скинул рюкзак.
— Одноклассники? — не сдавалась мама.
— Выше всяких похвал, — стянул с себя куртку.
— Почему мне кажется, что ты врешь?
— Потому что ты очень подозрительная женщина.
Яна тем временем надела новенький розовый пуховичок, по самые брови натянула светлую шапку с помпоном и обулась:
— Я к своим девчонкам. Приеду часов в девять.
Я бы то же не против к своим девчонкам, а не вот это все.
— Хорошо, дорогая.
Слушать, как мама сюсюкает с Белецкой, не было никакого желания, поэтому я оставил их наедине, а сам ушел в свою комнату, не забыв при этом хлопнуть дверью, чтобы высказать свое презрительное отношение, а потом стоял у окна, угрюмо наблюдая сквозь задвинутые, как аккуратно черная машина выезжает со двора, и снова злился, сам не понимая из-за чего.
Янка уехала, я остался.
Стало скучно. Послонялся по своей комнате, поделал уроки, попереписывался со старыми приятелями. Тоска зеленая.
Сейчас бы свалить куда-нибудь, пошляться, но некуда, да и не с кем. Друзьями-подругами пока не обзавелся, а просто так мотаться зимой по городу в гордом одиночестве — не мой вариант.
В итоге пошел вниз, в надежде, что удастся втихаря перехватить чего-нибудь вкусного. Не тут-то было.
Мать и Янкин отец сидели в гостиной на широком диване и коллективно отгадывали кроссворд. Что за удовольствие, скажите на милость? Смотреть в клетки, отгадывать буквы?
Но им нравилось. Они смеялись, спорили и вообще вели себя как довольные подростки. Слава то и дело пытался ее обнять, а мама бросала восторженный взгляды на огромный букет роз, стоящий рядом, на столике.
Мне снова стало обидно за батю. С ним она никогда так не сидела! Обычно ходила по дому и молча делала дела, даже не глядя в сторону отца, словно его и не существует вовсе, время от времени бросала скупое «иди есть». Он правда тоже не стремился ее развлечь, и цветы не дарил. Все ворчал по большей части…Но…
Внутри снова разлад.
Не могу простить ее за то, что бросила отца, но и не могу не замечать того, как счастливо теперь светятся ее глаза.
— А вот и Макс — Слава заметил меня первым, — иди к нам.
— Я…э…, — срочно нужно было придумать отмаз, но в голове, как назло, было пусто.
— Иди, иди, — подключилась мать, — не скромничай.
— Я и не скромничаю, — пробухтел себе под нос и все-таки подошел к взрослым.
— Что, как не родной, садись, — мама кивнула на кресло, — расскажешь, как первый день в школе.
— Нечего рассказывать. День, как день. Пришел, отсидел шесть уроков. Ушел. Все.
— Подружился с кем-нибудь?
Ага, два раза.
— Как девочки?
— Мааам, — я обреченно поднял глаза к потолку, — хватит.
— Почему хватит? Мне интересно. Понравился кто-нибудь? Глазки строили?
— Отстань от него, — Слава взял мать за руку, останавливая словесный поток неудобных вопросов, — захочет, сам расскажет.
— Он? Не захочет! — убежденно фыркнула мама, — знаешь, какой скрытный? Ни одной его девицы не видела! Хотя знаю, что толпами ходят!
— Это потому, что с любопытными мамочками такие вопросы не обсуждают, — сквозь смех подмигнул мне новый «батя».
— Вот с чего такие установки! Я же должна знать!
— Вот когда выберет «ту самую», тогда и узнаешь.
— Но…
— Все, давайте дальше. Еще полкроссворда не отгадано, а я без тебя не справлюсь.
Мама не нашла что возразить, поэтому смирилась, напоследок бросив на меня грозный взгляд.
Молодец мужик, ловко тему перевел. Я его даже зауважал.
С ним вообще легко как-то было. Он оказался без гонора, без понтов, с неплохим чувством юмора. Я сидел рядом с ними, офигевая от собственных ощущений и постепенно даже втянулся в дурацкую игру, под названием «угадай слово».
Дома мы никогда ни во что всей семьей не играли.
Потом они решили посмотреть фильм. Мама удобно устроилась на широком плече нового мужчины, а я внезапно понял, что сейчас самое время свалить и оставить их наедине.
— Ладно, пойду уроки доделывать, — поднялся с кресла и пошел к себе, попутно стянув с кухни приличный ломоть колбасы, полбулки и два банана. До ужина хватит. Ну а что? У меня сегодня день сложный, стресс, а я пожрать люблю.
Однако, когда поднялся на второй этаж, желание идти к себе как-то угасло. Воровато обернувшись через плечо, я посмотрел на дверь в Янкину комнату и почувствовал, как внутри ворочается любопытство.
Почему бы и нет. Королева все равно где-то шляется.
На цыпочках подошел к двери, аккуратно опустил ручку и прошмыгнул в комнату.
Так-с, посмотрим, что тут у нас.
Первым делом выдвинул верхний ящик комода. Так и есть. Белье. Разное. От смешных трусов с корги на пятой точке, до вполне себе взрослого кружева. Интересно, она его уже кому-нибудь показала? Выгуляла?
Эта мысль неожиданно разозлила. Поэтому захлопнул ящик и пошел к столу.
Тут царил образцовый порядок: учебники на полке слева, тетради стопкой справа. Куча карандашей и ручек в розовой подставке. Альбомы с неплохими рисунками. На самом краю лежало красивое золотое кольцо с рубинами. Уверен, что настоящее. У такой выпедрежницы, как Янка не может быть подделок. Я покрутил его в руках и небрежно бросил обратно.
Яблочный монитор пестрил разноцветными стикерами-напоминалками. Вторник, четверг, суббота — репетитор. Среда — маникюр. Купить подарок отцу. Забрать какой-то заказ. Снова репетитор. Посетить ХХХ.
Кто такой ХХХ? Уж не ему ли она сексуальные трусы собралась показывать? Хотя какая мне разница? Правильно. Никакой. Хотя почему-то бесит.
А это что? Я сорвал самый нижний стикер, скрывавшийся под остальными.
Психолог!