— Мы учимся на одной специальности уже второй год, — ответила Рей, весело улыбаясь перепалке матери и сына.
Тонкие редкие брови Тэруко-сан поползли вверх.
— В университете? — переспросила она, оборачиваясь к Баджи. — Не думала, что ты туда ходишь.
Тот закатил глаза и снова вспылил:
— Ну ма, да что вы опять начинаете?!
Рей спрятала лицо в ладонях и глухо засмеялась.
***
После обеда Тэруко-сан принялась самостоятельно убирать со стола, но ее тут же остановила Рей.
— Я сама уберу, даже не думайте.
— Да что ты, дочка, мне ведь не сложно. Ты наверное и так устала, пока готовила обед.
— Нет-нет, вовсе не устала. Лучше вы идите и отдохните после перелета.
Баджи все это время стоял в сторонке и с легкой снисходительностью смотрел на то, как они перетягивают между собой передник в цветочек.
— Боже, это так трогательно и самоотверженно.
Рей и Тэруко-сан одновременно повернулись в его сторону и наградили острыми взглядами — вдруг так неожиданно похожими, что аж жутко становилось.
— Сейчас сам будешь перемывать всю посуду, — строго отчеканила Тэруко-сан.
— Молчу-молчу, — поднял руки на уровне головы Баджи, строя невинное выражение лица.
Битву по итогу выиграла Рей — сказались возраст и джетлаг. Недовольно ворча для виду, но все же еле сдерживая довольную улыбку в поджатых губах, Тэруко-сан направилась в сторону своей спальни, как вдруг ей в след донесся серьезный голос Баджи:
— Ма, до того, как вы легли спать… Мне надо вам кое-что рассказать.
Стоящая спиной к ним Рей резко напряглась и едва не выронила из скользких от мыла рук тарелку.
— О нет, Кей-чан, только не этот серьезный тон. Что опять ты натворил?
Баджи матери ничего не ответил — лишь кивком головы указал в сторону спальни.
***
Вся посуда уже давно была перемыта, тщательно вытерта и расставлена по местам, а Баджи с Тэруко-сан все никак не выходили из спальни, где вели долгий разговор. Рей не могла найти себе места, нервно расхаживая по комнате, заламывая руки и напряженно прислушиваясь — не доносится ли из-за прикрытой седзи криков или всхлипов? И прошло еще целых десять минут, прежде чем она наконец с тихим шелестом отъехала в сторону. Рей тут же остановилась посреди комнаты, как вкопанная. Первой из спальни вышла Тэруко-сан. Еще издали можно было заметить, как покраснели ее глаза. Ничего не говоря, она посмотрела на Рей и направилась в ее сторону. Та продолжала стоять посреди комнаты, не в силах пошевелиться, словно ожидая своего приговора. Что она сейчас сделает? Накричит на нее? Выгонит из дома?
Однако, вопреки всем опасениям Рей, Тэруко-сан лишь стремительно подошла к ней и, привстав на носочки, заключила в крепкие объятия, отчаянно приговаривая:
— Мне так жаль, дочка.
Та лишь растерянно обняла ее в ответ, кидая ничего непонимающий взгляд на Баджи, что только что вышел из спальни вслед за матерью. Облокотившись о стену, он сложил руки на груди и с едва различимой грустью наблюдал за развернувшейся картиной.
Рей вдруг почувствовала, что ее щеки стали мокрыми. Она и сама не заметила, как начала плакать.
— Вы… вы на меня не злитесь? — спросила она сбивчиво, вытирая слезы, когда Тэруко-сан выпустила ее из объятий.
— Нет, ни в коем случае. Давай мы с тобой присядем и поговорим. — Она мягко взяла Рэй за руку и потянула в сторону стола, а затем вдруг развернулась к Баджи и прикрикнула: — А ты иди отсюда, у нас женский разговор намечается!
Тот возмущенно цокнул, но перечить не стал — лишь пробурчал что-то недовольное под нос и направился в сторону своей комнаты. Рей уселась за стол, который убрала совсем недавно, а Тэруко-сан подошла к кухонной стойке и принялась хлопать шкафчиками и звенеть посудой, заваривая свежую сенчу. Закончив, она разлила ароматный напиток по чашкам и поставила их на стол, занимая место напротив Рей.
— Кей-чан рассказал мне, что ты чувствуешь вину по поводу того, что случилось.
Та лишь стыдливо опустила глаза, обхватывая горячую чашку похолодевшими ладонями. Тэруко-сан продолжала:
— Никогда не вини себя за поступки других, дочка, — твердо произнесла она. — Кей-чан сам боялся, что я устрою ему взбучку за то, что он вляпался в неприятности, но он ошибался. Я никогда прежде не была так горда своим сыном, как сейчас. Даже когда он поступил в университет со второй попытки.
Рей непроизвольно вскинула взгляд искрящихся глаз. Тэруко-сан смотрела на нее мягко, с терпкой материнской улыбкой на губах. Ее золотые глаза теплились нежностью и поддержкой. Поразительно — Рей будто смотрела в глаза Кейске. Если приглядеться, то за налетом жизненной мудрости можно было разглядеть былые озорство и дух авантюризма.
— Он не оставил нуждающегося человека в тяжелой ситуации. Защитил того, кто был ему дорог. Вам удалось засадить за решетку этого негодяя — сейчас он расплачивается сполна за все то зло, что натворил, и больше никому не вредит. Теперь нужно усвоить из этой истории урок и отпустить. Потому что вы с ним — больше, чем это.
— О чём вы? — непонимающе нахмурилась Рей, отпивая немного горячего чая и ощущая, как приятное тепло разливается вниз по телу. Тэруко-сан склонила голову набок и улыбнулась, собирая сеточку едва заметных морщинок вокруг глаз.
— Просто оставьте это в прошлом и сфокусируйтесь на том, что есть между вами. В принципе, я уже знаю ответ на этот вопрос, но все же хочу услышать от тебя. Что для тебя значит мой сын?
Рей чуть отвела взгляд, направляя его в сторону спальни, где сейчас прятался Баджи. От одной лишь мысли о нем все внутренности затопило теплом — похлеще, чем от горячего чая. Мечтательно улыбнувшись своим мыслям, она произнесла:
— Если честно, когда все только произошло, я боялась, что буду видеть в Кейске лишь своего спасителя, а он во мне того, кого надо спасать. Вы, наверное, знаете, чем чреваты такие отношения. Созависимость, беспомощность, жертвенность… Но со временем я поняла, что это не так. Да, он спасает меня. Но и я спасаю его. И мы делаем это не ради чего-то, а просто потому, что… потому что любим друг друга. Я понимаю, в нашем возрасте, наверное, рано говорить о таком, но…
— О любви говорить никогда не рано, дочка, — мягко перебила Рей Тэруко-чан. — Мы рождаемся в любви, мы живем в любви, мы отчаянно ищем ее всю жизнь. Если это то, что ты действительно чувствуешь — не бойся говорить об этом. К тому же, вы оба за свои двадцать лет столько пережили, что вместе, что по раздельности. Некоторые взрослые люди за всю жизнь не познают того, что познали вы.
Рей плотно поджала губы, прилагая все усилия, чтобы не разреветься, и посмотрела полным благодарности взглядом на Тэруко-сан. Та перегнулась через стол и взяла ее за руки.
— Кей-чан — самое дорогое в моей жизни. Я всегда думала, что буду крайне ревностно относиться к его будущей избраннице, прямо как мои противные тетушки, что годами изводят своих невесток, — усмехнулась она, покачивая головой. — Но сегодня, когда я увидела тебя… Даже нет, еще раньше — когда я увидела Кей-чана в аэропорту, увидела его светящиеся, наполненные любовью глаза, я сразу поняла, что он встретил кого-то. И уже было неважно кого — до тех пор, пока он так улыбался. Пожалуйста, берегите друг друга.
— Обязательно, — проникновенно ответила Рей, вкладывая в это слово всю искренность, на которую была способна. Тэруко-сан улыбнулась ей:
— И да, отдельное спасибо тебе за то, что приучила этого оболтуса ходить в университет.
Они одновременно рассмеялись — так легко и непринужденно, словно вот уже несколько лет собирались так на кухне, попивая сенчу и обсуждая все на свете.
— Эй, вы чего там хохочете? — раздался недовольный голос Баджи из его комнаты. — Меня небось обсуждаете?
Рей и Тэруко-сан заговорщически переглянулись, принимаясь смеяться еще громче.
— Конечно тебя, Кей-чан, кого еще?
— Ну мам!
— Все, все, не возмущайся. Пошли лучше с нами чай пить.