— Я видел, что вы сделали за эти годы, и это впечатляет. Действительно впечатляет.
Мы увеличили нашу долю рынка на сорок процентов, что сделало нас крупнейшим дистрибьютором на Среднем Западе. Но нам нужно ещѐ больше земли.
— У нас уже все есть, — фыркает Джейкоб. — Все… кроме земли этих неудачников, Джонсов. Они думают, что устоят против нас. К чѐрту их! К чѐрту!!! — ругается он.
Этот разговор был до того, как я увидел Мэйси. До того, как я узнал, что милая девушка осталась одна, отчаянно пытаясь управлять «Double H» и сделать всѐ, чтобы ферма осталась в еѐ собственности.
— Мы их достанем, — уверенно говорю я. — Джонсы долго не протянут.
Но мои братья настроены скептически.
— Нет, ты не знаешь Уолтера Джонса, — усмехается Илай. — Этот старый придурок туп, как пробка и упѐртый, как танк. Для него не имеет значения, сколько мы предлагали ему денег. Он думает, что эта земля — его право по рождению.
Я беззаботно пожимаю плечами.
— Я поговорю с ним. Немного денег, правильные слова… и ферма будет нашей.
Братья обмениваются друг с другом взглядами, и искры злости начинают мерцать в кабинете.
— Но Уолтер Джонс мертв, — начинает Джейкоб. — Старый засранец недавно умер.
Я бросаю на них хмурый взгляд.
— Ясно. Но на ферме должен же быть кто-то ещѐ. Верно?
Братья как по команде упираются взглядами в пол.
— Просто, одна толстуха. Жалкая страшненькая девица, — бормочет Илай. — Его дочь или что-то вроде того.
Я удивлѐнно приподнимаю бровь.
— И как долго она живѐт одна?
Илай снова пожимает плечами.
— Ну, с тех пор, как Джонс умер. Так что, думаю, это, по крайней мере, пару месяцев, — продолжает бормотать он. — Должно быть, ей тяжело. Мэйси ведь совсем одна…
— Значит, вы знали, что в «Double H» осталась одинокая девушка, которая изо всех сил пыталась выжить? И вы ничего не сделали? — недоверчиво фыркаю я. — Что же вы за говнюки такие?
Все трое пожимают плечами.
— Как я уже и сказал, она толстая и уродливая, настоящий кусок собачьего дерьма, — брезгливо шипит Илай. — Не стоит туда ехать, бро. Она действительно…
Я прерываю брата недоверчивым фырканьем.
— Пошли вы все, — рычу я. — Вы упустили такой момент! Если бы вы проявили «добрососедскую» любовь, ферма уже была бы наша. А вы просто сидели на задницах и ничего не сделали. Какого черта с вами случилось?
Братья виновато переглядываются между собой.
— Ну… мы ей не очень-то нравимся… — признаѐтся Джейкоб.
— Я имею в виду, мы с ней совсем не лучшие друзья… — добавляет Илай.
Я снова фыркаю.
— Мне насрать, друзья вы или нет. Я сам пойду туда, — рычу я. — Мы получим эту землю, даже если мне придется петь ей дифирамбы.
Братья нагло ухмыляются.
— Ну конечно, давай, Большой Брат. Используй свой сахарный язык. Только не забудь надеть ей на голову бумажный пакет, она чертовски уродлива.
— А ещѐ лучше два, — услужливо подхватывает Илай. — Один ей на голову, другой для себя, чтобы воспользоваться ним, когда тебя всѐ же стошнит от еѐ вида.
Закатив глаза, я выхожу из кабинета, оставляя братьев и их чѐртовы шуточки. Что за тупые ублюдки. Но, как босс, я должен сделать все сам… в том числе и убедить эту цыпочку Мэйси продать еѐ семейную ферму.
* * *
Ту ночь я провел, изучая все особенности собственности Джонса. Джейкоб пытался получить финансовую историю из банка, но банк отказался предоставить информацию, сославшись на закон о конфиденциальности. Ну и к чѐрту их! Нужно было быть слепым дураком, чтобы не видеть и не понять, что «Double H» держится на последнем издыхании.
Просто проезжая мимо, всѐ становилось ясно. Огород зарос сорняками, большинство полей не засеяно, а дом превратился в полуразвалившуюся хибару.
Поэтому- то я запрыгнул на лошадь, чтобы доехать до «Double H» и поговорить с этой юной Мэйси. Я уговорю еѐ продать ферму мне, тем самым избавив от непосильной ноши управления ею. Я планировал заплатить ей чуть больше рыночной стоимости еѐ собственности и даже помочь начать новую жизнь. Интересно, чего бы она хотела? Новую одежду? Может, какие-нибудь ювелирные побрякушки? Квартиру в городе?
Вот так я и размышлял, пока проклятый жеребец не испортил весь мой план. Этот идиот взбрыкнул, отправив меня в полет, когда мы почти добрались до «Double H». Я все ещѐ не знаю как повредил ногу, но никогда не забуду невинное личико Мэйси, когда она нашла меня в своѐм амбаре. Я несколько раз терял сознание, но еѐ великолепные большие карие глаза и розовые пухлые губки возвращали меня в сознание, поддерживая во мне жизнь.