— Эй, эй, успокойся. Я виноват, бро. Она красивая молодая девушка, и я не хотел никого обидеть.
— Тогда заткнись нах*й! — грозно шиплю я.
— Эй, эй, как я и сказал, я не хотел никого обидеть! — бормочет Митч, дрожа от страха.
Я закрываю глаза, пытаясь прогнать красную пелену ярости. Правда в том, что нет смысла избивать его до полусмерти. Мои братья — слабаки, они сейчас не стоят моего внимания.
Поэтому я отступаю, тяжело дыша, сжимая и разжимая кулаки.
— Кроме того, — ворчит Илай, поднимаясь с пола. — Брак ведь не серьѐзен с твоей стороны? Мы просто заберем землю, а потом ты разведешься с ней, так? Я имею в виду, горячая пи*да — это всего лишь горячая пи*да, но она мусор, братан. Грѐбаный мусор. Ты не можешь дать этой оборванке фамилию Морган.
Разве этот придурок не слышал меня? Его мозг действительно размером с грецкий орех?
Я поворачиваюсь к нему, и зверь во мне снова выпущен на волю, готовый разорвать ублюдка на части.
Но вдруг из кабинета раздается глубокий властный голос отца.
— Тайлер, — командует он, и тем самым спасает от меня Илая. Ну как обычно.
Войдя в кабинет, я испытываю бурю эмоций. Сожаление и стыд — самые серьезные из них, и я противен самому себе. Не могу поверить, что обманул Мэйси и причинил ей такую боль. За все время, что мы были вместе, она плакала только от чистого блаженства, когда я слишком хорошо еѐ трахал. Но сегодня… сегодня она плакала от моей лжи и душевной боли, которую я ей причинил. Я до сих пор слышу боль в еѐ голосе, и вижу прекрасное лицо со слезами.
Грудь сжимается, воздух выходит из легких. Дерьмо. Я сделал это. Я в ответе за еѐ страдания.
Но мой отец не знает о том, что случилось. Пока не знает.
— Садись, — отец указывает рукой на кожаное кресло, и я сажусь. Старик хватает два стакана и графин, наполненный янтарной жидкостью, и присоединяется ко мне. Не в силах больше ждать, я хватаю графин и наливаю на три пальца виски, быстро опрокидывая его одним глотком.
— Черт! — ругаюсь я, как только алкоголь обжигает мне грудь.
— Всѐ настолько плохо, да? — спрашивает меня отец, прежде чем сделать глоток из своего стакана. Джона Морган — человек немногословный, и мы просто сидим несколько минут, глядя друг на друга. Но я не позволю ему выиграть, черт возьми, нет. Все это дерьмо из-за его дурацкой мечты, и я не собираюсь сдаваться.
Наконец, Джона шевелится.
— Значит, она тебе нравится, так?
Пошел он! К чѐрту старого ублюдка.
— Пошел ты, — огрызаюсь я.
Но Джона только смеется.
— О, я знаю тебя, сынок. И я могу прочитать выражение твоего лица за милю. Это взгляд мужчины, который только что потерял любовь всей своей жизни. Так ты хочешь рассказать мне, что произошло? — наклоняет он голову, глядя на меня поверх очков в серебряной оправе.
— Нет, — бурчу я. К чѐрту его. Нах*й их всех.
Но Джона не так-то легко остановить.
— Хорошо, хорошо, — сдаѐтся он. — Тогда не говори мне ничего. Это твой выбор.
Я склоняю голову. Черт, моя жизнь такая хреновая. Я все испортил, и у меня ничего не осталось. Так что я ещѐ могу потерять? Ничего… и сдавшись, медленно начинаю свою исповедь отцу.
— Она потрясающая, па. Действительно удивительная.
Джона откидывается на спинку кресла.
— И что?
Я глубоко вдыхаю.
— Нам никогда не нравился старина Уолтер из «Double H», но его дочь другая. Конечно, она бедна, но работает как работник, нанятый для работы на поле, а ты сам знаешь, что это самая тяжѐлая работа на ферме. Она всегда занята и у нее никогда в жизни не было «отпуска».
Брови Джона приподнимаются от удивления.
— Интересно. И как она управляет фермой?
— В том-то и дело, — качаю я головой. — Она делала это в одиночку. Мэйси единственный человек, живущий и работающий на ферме. Это невероятно, но факт, восемнадцатилетняя девочка работала почти круглые сутки дни напролѐт.
У отца от удивления открывается рот.
— На самом деле? Сама? В последний раз, когда я видел «Double H», это место было в руинах. И это было ещѐ до смерти Уолтера Джонса. А ты говоришь, его дочь справляется сама?
— Да, — киваю я. — Конечно, я помогал. Отремонтировал амбар. Трактор. Сделал мелкий ремонт по дому. Она очень нуждалась в этом, — добавляю я. — Я просто не мог смотреть, как она страдает.
Конечно, это было полной противоположностью тому, что я должен был сделать. Я не должен был помогать Мэйси. Меня послали туда, чтобы украсть у нее ферму, выгнать еѐ с земли и заставить страдать.