— Тогда извините.
— За что?
— За то, что меня зовут, как вашего бывшего мужа, — чуть насмешливо произнес он. — Вам неприятно слышать это имя.
— Неприятно, — честно призналась Алла.
— А меня когда-то звали Ником. Так что и вы можете меня так звать.
Как будто вопрос их дальнейших отношений был решен. «Нахал», — должна была подумать Алла. Но не подумала.
— Почему Ником?
— Знаете, лет двадцать назад отец моего однокурсника привез из заграничной командировки пластинку одного популярного в то время английского певца, Ника Кершо. На обложке была большая фотография этого музыканта. Ну и многие находили, что я очень на него похож. Так я стал Ником. А потом опять Николаем. С возрастом. Ник больше подходит для подростка.
— Меня зовут Алла.
— Очень приятно, — дежурным тоном произнес он. — Только я это тоже знаю.
— Откуда?!
— Спросил у ваших коллег.
Вот это да!
— И когда же?
— Когда заходил к редактору за своей папкой. Давно.
— Любопытно, чем это я вас так заинтересовала?
— У вас были печальные глаза.
Алла чуть не поперхнулась пирожным. Как это он успел разглядеть ее печальные глаза — за ту секунду, что они столкнулись в коридоре? И вообще она была уверена, что ей удалось остаться на работе той же веселой, милой и отзывчивой Аллочкой, которую все знали прежде, — недаром она по утрам репетировала дома перед зеркалом беззаботное выражение лица, гримасничая, как обезьяна! А о той блондинке она не говорила никому, даже Валентине, с которой, бывало, делилась самым-самым.
Она решила перевести разговор на другую тему. В самом деле, не обсуждать же ее печальные глаза!
— Кстати, о стихах. У вас взяли что-нибудь для сборника?
— Так... пару штук, — довольно равнодушно отозвался он. — Сборник, как выразился ваш замредактора, не резиновый. Поэтов много — бумаги мало.
— А знаете, я прочитала кое-что из вашей папки.
— Ну и?.. — поинтересовался он, немного отпив из стакана.
— «Одинокая ночь, одинокий рассвет, оборвавшийся сон...», —процитировала она.
Он долго и внимательно смотрел на нее, как будто решал, стоит ли говорить ей то, что он собирался сказать.
— Это я написал, когда понял, что у нас с женой все кончено. Она лежала рядом, в той же постели, на расстоянии вытянутой руки — но я лежал один. Ну, вы понимаете...
С чего это он решил, что она должнапонимать?
Но она и правда понимала. Потому что такчувствовала себя в последние месяцы в постели с Николаем. Он старательно выполнял свои супружеские обязанности, а она все не хотела верить, что это — только обязанности. Потомона едва сдерживала вздох облегчения, как, наверное, и он. И оба засыпали. И он уже не спрашивал, хорошо ли ей было.
После кафе новый знакомый Аллы не вызвался провожать ее, а просто пошел рядом. Как будто это само собой подразумевалось. Но как, черт побери, он угадывал ее мысли?! Ведь ей самой хотелось именно этого — чтобы он шел рядом.
Они остановились у подъезда ее дома. Сейчас она попрощается с ним, войдет в квартиру, включит телевизор и будет смотреть все подряд передачи по всем каналам часов до двенадцати, пока усталость не возьмет свое. С того момента, как Николай ушел к другой, она «замужем» за телевизором.
Она вдруг совершенно неожиданно для самой себя коснулась его руки и очень тихо проговорила:
— Помоги мне...
7
Первый заместитель министра иностранных дел Российской Федерации оглядел собравшихся в зале журналистов. Потом, откашлявшись, начал говорить.
— Господа, прошу извинить нас за задержку: мы перепроверяли информацию, поступившую к нам несколько часов назад из Исламабада. К сожалению, она полностью подтвердилась. Во время операции по освобождению российских заложников в Пакистане они были убиты. Их фамилии...
Он надел очки, достал из папки лист бумаги и прочитал:
— Евгений Зимин, тысяча девятьсот сорок девятого года рождения, Александр Волошко, тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года рождения. Третьим заложником был гражданин Республики Беларусь Николай Зданович, тысяча девятьсот шестидесятого года рождения. Фамилии погибших удалось установить так быстро потому, что в доме, где содержались заложники, среди документов террористов были найдены ксерокопии паспортов похищенных ими людей. В настоящее время между министерствами иностранных дел обеих стран решается вопрос об отправке тел погибших в Россию, включая и белорусского гражданина. Разумеется, мы известим наших коллег из Беларуси о случившемся. Вопросы, господа?
— Известно ли, чем занимались в Пакистане эти трое?
— Да. Это были инженеры, оказывавшие консультационные услуги по строительству плотины «Калабах». Они работали по контракту от российской компании «Гидромонтаж». Были похищены в конце февраля этого года, о чем сообщали пресса и телевидение. С тех пор наш МИД предпринимал все усилия по их поискам и освобождению. В марте сотрудники российского посольства в Пакистане встречались по этому вопросу с премьер-министром страны.
— Выдвигались ли террористами какие-то требования?
— Да. Выкуп в миллион долларов. Так сказать, традиционная сумма. Похитители заявили, что эти деньги, если они будут выплачены, пойдут на помощь иракским повстанцам, воюющим с коалиционными силами. Но вам, конечно, известна позиция России в этих вопросах: никаких переговоров с террористами.
— Известно ли, кто взял на себя ответственность за похищение инженеров?
— Да. Это некий «Фронт освобождения Пакистана». Ранее эта организация нигде не фигурировала.
— Каким образом удалось выйти на след заложников?
— По этому вопросу мы не были проинформированы. Могу лишь сказать, что операция по освобождению проводилась в Вазиристане, приграничном с Афганистаном районе.
— Какова сумма компенсации, которую получат родные погибших? — выпалил кто-то из журналистов.
Замминистра поморщился и уже хотел сказать что-то резкое, но многолетняя дипломатическая выучка заставила его вернуть своему лицу нейтральное выражение.
— Господа, это внутреннее дело компании «Гидромонтаж». Но вы понимаете, что никакие деньги не заменят потерянных человеческих жизней. Спасибо за внимание, господа.
Он закрыл папку, повернулся и вышел из зала.
8
Атака стала для него полной неожиданностью.
На случайность это никак не походило, наоборот, действия спецназа носили все черты тщательно спланированной акции. Но откуда могла произойти утечка информации? Женщина?.. Вряд ли: ее предупредили, что если ей небезразлична судьба родителей и ее ребенка, она должна держать язык за зубами. Кто-то из своих? Тем более маловероятно: и Али, и Закир были проверенными людьми, участвовавшими с ним не в одной операции, а подросток, какой-то дальний родственник Закира, все время был у них на глазах. Да и вообще трудно предположить, что парень, потерявший в афганской войне деда и отца, может питать к русским какую-то симпатию!
Может, кто-то подглядел из-за забора, когда он, Мусса, днем выводил кого-то из пленников оправляться? Невозможно: во-первых, высота забора два метра, во-вторых, для того, чтобы поймать этот момент, надо было бы постоянно торчать где-то поблизости. Такой человек был бы непременно обнаружен, поскольку и Закир, и Мусса, и Али поочередно осматривали близлежащую территорию по несколько раз в день.
Сейчас не время выяснять, кто мог выдать их, но вывод надо сделать. Нет, он по-прежнему не сомневался, что абсолютное большинство местного населения не ладит с режимом и никогда не пойдет навстречу властям, — он слишком хорошо и давно знал этих людей, — но, не имея понятия, где скрывается предатель, следовало быть предельно осторожным. Оставлять русского в деревне надолго опасно. Убивать тоже не стоит — пока существует хоть малая вероятность того, что за него можно что-то получить. Едва опустятся сумерки, он вывезет его в более безопасное место.