Но бардовская песня пошла по стране как-то сразу и очень успешно. Вечера бардовской песни были очень популярны в нашем городе уже не одно десятилетие.
И вот один из таких вечеров открыл еще одну страничку в моей памяти. Опаздывая на концерт после работы, влетела в зал в последнюю минуту. В перерыв, выйдя в буфет что-нибудь перекусить, я почувствовала на себе взгляд, очень настойчивый взгляд. Оборачиваться неудобно. Войдя опять в зал, стала невольно искать этот взгляд. Это был Живой. Он сидел позади меня с очень молодой девушкой. Наверно, дочкой. Его взгляд был настойчив, но — ни одного движения ко мне.
Началось второе отделение. Сосредоточиться невозможно. Встреча потрясла меня. И вдруг, я вспомнила — это был Федька Живой. Да-да, фамилия Феди была Живой. Надо же. Такое ни в какой книжке не придумаешь.
XXI
Шла домой, не оправившись от потрясения. Концерт, вообще, не вспоминался. Кажется, он был не плохой. Интересно, после этой встречи он позвонит?
Я ничего не понимаю в криминальной логике. Даже не знаю, есть ли такое словосочетание, но интуиция мне подсказывает, что позвонит. Во-первых, прошло больше года и тишина. Во-вторых, ему интересно, как разворачивались события в поселке. В-третьих, ему, по-человечески, с кем-то нужно вернуться к этому вопросу. Кроме меня не с кем. Помнит ли Федя мой телефон? По справочному можно узнать только номер городской квартиры, но я там редко бываю. А по адресу, по-моему, номера телефонов не дают. Значит, все-таки нужно ждать звонка от Марины.
Не прошло и двух дней, как защебетала моя Новикова о последних новостях. И, среди всего прочего, сказала, что меня искал Федя Живой.
— Что значит искал?
— Он попросил твой телефон.
— Ты дала?
— Да. А что не нужно было? — спросила Марина удивленно.
— Нет. Все правильно.
— А чего ты спросила?
— Да, знаешь, сейчас без ведома, как-то боятся давать номера.
— Но это же свои ребята?
— Марин, все нормально, чего ты расстроилась?
— Лен, а что ему от тебя нужно?
— Не знаю.
— Расскажешь?
— Конечно — соврала я.
Мариночка, Мариночка, о чем могу тебе рассказать: о трупе у меня во дворе? Рассказывать-то нечего, да и не к чему.
XXII
Разговор с Юрой Ковалевым был тяжелым. Мы говорили долго. Сначала обо всех, потом о главном. Главное для кого? Для Живого, для Митина, для меня, для Юры? Для кого? Для Митина — расплата. Для Феди — выполненный долг. Для меня — распутанное убийство в собственном саду. Хорошо, что все поняла. Но главное ли это в моей жизни? Нет, конечно, нет. Выполненный кровавый долг длиною в 30 лет — это многое в жизни, но, вряд ли, главное. Для Мити Митина, конечно же, главное. А для Юры? К нему, в данной ситуации, это слово явно не подходит.
Ковалев после юрфака уехал в Новосибирск по направлению. Хорошее было время в этом отношении. Гарантированная работа, гарантированная зарплата. Зарплата ли? Разве это то, что мы зарабатывали? Нет, это то, что наша чудная страна считала нужным и возможным платить за труд.
Мне припомнился разговор с батюшкой о вере, о безверии и иллюзорной вере. Ведь, в самом деле, никому из нас и в голову не приходила мысль о том, что оплата труда может быть не только в виде заработанной платы. Слово-то какое нашли «заработанной». Нет, назначенной, прилепленной на многие годы в виде должностного оклада. Ведь заработать — это определить, самому определить оплату за собственный труд. Такую, за которую можно и должно достойно жить. Но мы тогда этого не знали.
Очень скоро Юре предложили хорошую должность с соответствующей зарплатой, а главное, с квартирой в районном центре. Все эти годы его семья прожила в Сибири. Он любит свою профессию и готов говорить о ней бесконечно.
Любимая тема: закон и справедливость. В нашей стране — это не одно и тоже. Интересно, а в более цивилизованных странах дело обстоит иначе?
Юра сказал мне, что единомыслие — это подчинение одним законам, а не унификация вкусов, мыслей и взглядов. Здорово сформулировал: четко и понятно. Молодец, профессионал. Только как быть с отмщением или с бездоказательным обвинением? Похоже, что вину Митина не ухватишь рукой закона. Она засела в понятиях морали и нравственности.
Я попыталась начать рассказ о трупе в саду. Но, видимо, все слова предисловия были так скучны и неинтересны, что он перебил меня. Каждому из нас свойственен эгоизм: свои проблемы важнее и интереснее.
А проблема его жизни оказалась, в самом деле, серьезной. Школу он закончил без любовных романов. А в институте, на втором курсе, женился. Наверно, на своей первой любви. Как показывает жизнь, к сожалению, эти браки проблематичны. Видимо, для семьи недостаточно серьезных чувств. Нужно еще что-то. Только никто не знает, что.