А хотя бы и молиться. Надо, надо поклоняться красоте!
Не хочется уходить отсюда, глядел бы и глядел. Теснятся горы. Лука́ш, Нургу́ш, одна из самых высоких Маска́ль, три хребта. Лес и камень. Урал!
(Вспомнилось, как на Ицы́ле спросил проводника, показывая на вставшую впереди череду величественных вершин — Круглицу, Таганай, Ицыл, с вьющейся у подножия дорогой на реку Киалим: «А что это за хребет?» — «Уральский…» — был ответ. Проезжай две тысячи километров, и все будет «Уральский!»)
Ох, Штейн, Штейн. Сколько еще вас таких? И не потому ли оказалось сорванным и втоптанным в грязь и прекратило свое существование «Окно сатиры». А ведь было чуть ли не единственное в РСФСР. Проезжая по Сатке, мы видели его остатки: разрисованный фанерный щит со следами плевков и прошедших по нему ног валялся на земле почти у входа в краеведческий музей. Распущена и редколлегия, в которой были такие почтенные люди, как Николай Иванович Немчинов, бывший партийный работник, ныне пенсионер (увы, самые энергичные защитники природы в Сатке — пенсионеры).
Подтверждение неблагополучия с природой в здешних краях мы получили еще на первых километрах пути к Зюраткулю: у поворота с тракта Челябинск — Уфа повалена целая шеренга двадцатипятилетних берез, красиво обрамлявших дорогу с обеих сторон. Кому понадобилось это сделать? Точно, как у Леонова: топору было лень их обойти. И действовали строители электролинии. Десятки взрослых деревьев срублены только для того, чтобы поставить три столба с натянутыми между ними проводами. А кругом пустыри, неудобные земли, вкапывай хоть десять столбов, не трогая зеленой аллеи. Пробовали возбудить уголовное дело, чтоб наказать виновных. Отказали. А почему?
Аллея — мелочь. Куда серьезнее то, о чем спустя несколько месяцев с негодованием сообщали саткинские природолюбы:
«К водоохранным зонам строгого санитарного режима относятся водоемы питьевого значения, где присутствие позволительно только лицам, обслуживающим объект во время вахты, но строго запрещается кому бы то ни было, какой бы он чин ни имел, находиться в зоне по своим личным делам. Нарушители привлекаются к ответственности. А вот как будешь наказывать председателя горсовета, который ловил рыбу на пруду питьевого водозабора? Глядя на председателя, теперь уже бывшего, сюда хлынули и другие рыболовы, и оказался водоем без режима. После на льду можно было видеть банки из-под консервов, вороха бумаги, битые бутылки и прочее…»
Тут, пожалуй, весьма кстати будет напомнить строки из решения Челябинского облисполкома от 21 января 1969 года («Об охране памятников природы в области»):
«Предупредить председателей горисполкомов, что они несут ответственность за сохранение памятников природы на подведомственной местному Совету территории. Рекомендовать гор(рай)исполкомам предусматривать в районных и городских бюджетах и в финансовых планах предприятий, учреждений и организаций, ответственных за состояние памятников, выделение соответствующих средств на улучшение состояния памятников и на их благоустройство».
Летом 1974 года мне довелось жить на Волчихинском водохранилище, что в верховьях Чусовой. Тоже питьевой водоем со строгим санитарным режимом. Там все иначе. Водоем — искусственный, создан, чтобы утолять жажду индустриального Свердловска В тридцатых годах слово Чусводстрой было одним из популярных, звучало чуть ли не так же, как Уралмашинострой, Магнитострой. Теперь оно позабылось, Волчихичское водохранилище вписалось в окружающую местность, и редко кто вспомнит, что его создали человеческие руки.
Там — порядок. Никаких диких поселений, развалюх, бродячего скота, свиней, не прогремит выстрел, не возмутит озерной тишины тарахтение мотора или (еще чего не хватало!) грохот взрывчатки. В укромных уголках уютно запрятались два-три дома отдыха, их почти не видно. На южном берегу станции Флюс, дачное место, в субботу и воскресенье из электричек вываливаются толпы горожан с рюкзаками, удочками, но даже они не способны нарушить сложившийся распорядок на озере, мирное течение жизни природы в этом поистине божественном уголке земли. Водоем отдан любителям-рыбакам, они приезжают сюда из Ревды, Первоуральска, Свердловска — сотни, тысячи за сезон. Но никаких эксцессов. На второй базе, на острове (первая на берегу, там — лодки рыбаков), круглосуточно дежурят спасатели с моторками. Не случилось бы беды, вдруг налетит ветер, стихия коварна, вода есть вода. Они же, при участии егеря, быстро образумят браконьера, если потребуется. На остров привозят почетных гостей, чтоб провели денек на лоне природы, слушая тихий говор волны и пение птиц. Раз-два в неделю появится председатель Общества охотников Новотрубного завода Иван Иванович Резниченко, распорядительный, строгий товарищ. (Водохранилище в ведении Первоуральского общества, как Зюраткуль — Саткинского.) На лодке спасателей, зорко поглядывая по сторонам, он объедет свои владения, проверит, нет ли где какого беспорядка, не треба ли чем помочь. Почему нельзя добиться, чтоб везде было так?