- Да и надо бы тебя, паршивца, прибить, - удовлетворённо констатировала Ангелина. - И совсем не жалко будет, ну разве что мать твою жаль, - и подхватила подмышку свой видеомагнитофон.
- Тётя Ангелина! Я всё ваше отдам, и своё - тоже! - парень готов был уже заколотиться в истерике: его нешуточно трясло, а по щекам катились слёзы. Он на коленях пополз в дверь другой комнаты. Гелька чуть не ринулась за ним, да я придержала за руку. Вскоре уличённый злоумышленник вернулся обратно с кипой видеокассет до самого подбородка, на запястье болтался на плетёном ремешке фотоаппарат-автомат, а зубами он держал полиэтиленовый пакет.
Он протянул это богатство Гельке, и прошепелявил:
- Вош-шоша-вше ваше…
Гелька осторожно и любовно приняла его ношу: она обожала смотреть видеофильмы, переживала о пропаже кассет, пожалуй, даже больше, чем из-за видака. Парень разжал зубы, протянул пакет и сказал вразумительно:
- Вот, тётя Ангелина, ваши кассеты, а в пакете деньги - я недавно получку получил. Пожалуйста, не ломайте ничего и отцу не говорите: отец, я не вру, убьёт, когда узнает, что я к вам залез! А рыбу вашу, извините, мы в мусорку выкинули - воняла она сильно, - и умоляюще сложил ладони лодочкой перед грудью. - Я всё для вас сделаю, только не говорите. Я сейчас с вами к Гошке схожу, он тоже вам денег даст, мы вчера с ним получку получили.
Гелька величественно кивнула и приказала:
- Ну-ка, ханурик задрипанный, сложи кассеты в новый, чистый пакет и веди меня к своему Гошке!
Ведомые «хануриком», мы проследовали мимо изумлённых соседей и вернулись в подъезд Гельки. Парень открыл без её помощи кодовый замок, мы поднялись на самый верхний, пятый этаж, он позвонил в квартиру с рваной ледериновой обшивкой, за дверями послышались шаркающие шаги, и на пороге предстала древняя старуха, которая, наверное, помнила ещё времена Ивана Грозного - вся такая иссохшая, почерневшая.
- Баба Поля, разбуди Гошку, - попросил Лёшка, - нужен он мне.
Старуха посмотрела на нас тусклым взглядом, развернулась, словно неповоротливая речная баржа, и засеменила, еле передвигая ноги, внутрь квартиры.
Ангелина рванулась следом, но я не пустила. Прошло минут двадцать, пока в дверном проёме не возникло всклоченное, заспанное, тощее и бледное существо. Похоже, Гошка ещё не отошел от недавней попойки.
- У-У, тварь! - рявкнула Гелька и взмахнула молотком.
Я схватила её за руку, а Лёшка грудью затолкал ничего не соображавшего приятеля в квартиру. Вернулся он быстро, и облегченно вздохнув, протянул моей любезной фурии пачку денег и сказал:
- Тётя, Ангелина, Гошка очень извиняется и просит нас простить. Не говорите ни моим, ни Гошкиным предкам, а мы вам и дверь починим, и рыбу купим.
Ангелина в сердцах презрительно тьфукнула на парня и зашагала на свой этаж.
Три дня Гелька отсиживалась в своей квартире и лечила расшатанные нервы. Она смотрела все подряд видеофильмы и снимала стресс от пережитого моим домашним вином. Взломщики вернули деревянную дверь на её законное место, а в железной заменили замок под пристальным наблюдением хозяйки, так что скопировать ключ они не могли. Они и рыбу вяленую купили - целый пластиковый пакет набили доверху, и мы с Гелькой шикарно отпраздновали завершение восстановительных работ двумя банками «Балтики», так любимой Гелькой. Что касается рыбы, то мы её в тот вечер наелись, что называется, от пуза. И пожалели, что не пьём водку, а то с такой закусью пили бы, не пьянея.
Ангелина ни за что не хотела покинуть своё логово, пока не прикончила трёхлитровую банку вина. Нет, моя подруга не была пьяницей, алкоголизм ей не грозил, и я, снабжая её продуктами, терпеливо ожидала, когда она придёт себя. И вот на четвертый день Гелька внимательным взором окинула свою комнату и сказала, сморщившись от отвращения:
- Господи, до чего же у меня обшарпанная квартира! Может, сделать ремонт?..
Слово вылетело, а сказанное слово для Гельки означало действие, и она энергично взялась за дело. Заключалось оно в том, что подруга встала перед окном и провозгласила:
- Раму заменю на пластик, - она сняла с ручки двери пакет, в котором лежали деньги взломщиков, пересчитала, удовлетворенно кивнула. - Хватит.
Мы тотчас собрали «военный совет» - Анну, Валентину и Светочку. И пока доедали остатки вяленой рыбы, принесённой взломщиками, решили, что требуется сделать, чтобы Гелькина квартира приняла достойный её финансового положения вид.
Все охотно согласились помогать, однако в ближайшую субботу, когда наметили начать ремонт, никто не пришёл, и мы с Гелькой взялись за дело сами.
Начали, естественно, с потолка. Но как ни старались, а наклеить потолочные обои не смогли. То криво полотнища наклеим и потом отдираем их, то вдруг, наоборот, они сами отваливаются. Маялись-маялись, наконец, Гелька сдалась:
- Ну, видно, придется тётку из четвёртого подъезда звать. Она малярша, часто на ремонте квартир подрабатывает.
Я облегченно вздохнула: конечно, девиз «помоги себе сам», по сути, хорош, но, вероятно, прав мой старший сын, который, когда я поручала ему что-то сделать в доме, заявлял: «Любое дело лучше всего доверять специалистам». А в нашем случае как раз специалисты и требовались.
«Тётка» оказалась женщиной моложе нас чуть ли не вдвое, хрупкой и миловидной. Она привела с собой двух подруг, и эта мастеровая троица за два вечера оклеила и потолок, и стены. Ну а двери и пол мы покрасили сами, что касается окна, то Гелька и впрямь не пожалела денег и вставила стеклопакет.
Гелька постояла в задумчивости несколько минут на пороге, взирая на преображённую комнату, светлую, сверкающую белизной оконной рамы, и заявила:
- Пожалуй, мебель я тоже заменю.
Мы обрыскали все мебельные салоны и приобрели необходимое, причём кровать была словно из американского фильма - крепилась к стене, словно шкаф, и откидывалась, когда требовалось, превращаясь в широкое и мягкое ложе. Грузчики, которые привезли новую мебель, скоренько вынесли старые «деревяшки» во двор, а в квартиру доставили привезённое. Гелька позвала изначальных виновников всей этой кутерьмы - то есть Лёшку и Гошку, и те помогли распаковать покупки, прикрепить кровать к стене и расставить всё остальное по местам. Они работали весело и споро, Гелька подшучивала над ними, и не знай я, кто эти милые сноровистые парни, я могла бы их оставить одних в квартире с кошельком на столе.
Когда был наведён полный порядок, мы позвали своих подружек и закатили весёлый девишник, даже словом не укорив их за то, что они так бесстыдно отлынивали от работы.
Гелька сновала из комнаты в кухню и обратно, поднося нам угощенье, и вдруг завопила: «Чёрт возьми!»
Мы вылетели в коридор и увидели, что она стоит, сжимая обеими руками вместительный салатник, и блуждает взглядом по стенам своего коридора, который был в ещё более плачевном состоянии, чем комната. К тому же грузчики, когда протискивали в дверь комнаты широченную кровать, зацепили стену, и теперь на ней болтался громадный клок обоев, свисая безобразным языком до самого пола.
- Ты чего? - обеспокоенным хором спросили мы подругу.
- Глядите какой драный у меня коридор! - и констатировала. - Нет, надо и коридор ремонтировать!
В общем, коридор с помощью «тётки»-малярши, а заодно и кухня, были отремонтированы. Гелька и коридор обставила новой элегантной мебелью, которую смонтировали все те же Лёшка с Гошкой. Эти два молодца так подружились со своей бывшей жертвой, что здоровались с Гелькой, радостно улыбаясь, чуть ли не за версту, и бежали на помощь по первому «свисту». Отблеск любви к «королеве» краем касался и нас, её подруг, поэтому парни дружелюбно раскланивались с нами и даже иногда помогали по ремонтным мелочам в наших квартирах.