Усталый, я действительно засыпаю очень быстро, хотя тяжелые мысли не дают покоя и едва ли не преследуют во сне.
Утром я отвожу Андрея на работу и нарочно подольше задерживаюсь у его офиса. И даже не затем, чтобы проверить, не сбежит ли он по каким-то своим делам, а чтобы убедиться, что никто не следит за ним. Но вокруг нет ни подозрительных людей, ни машин, так что немного успокоенный я вскоре уезжаю.
Уже у себя в кабинете, параллельно разбирая бумаги, пытаюсь дозвониться до Игоря. Он сбрасывает несколько раз, так что приходится ограничиться смс-кой. Отвечает он уже много позже, вечером, и я признаюсь, что разговор совсем не телефонный, и прошу о встрече. Игорь, конечно же, сразу понимает, что что-то не неладно, и предлагает приехать прямо к нему домой.
========== 21. ==========
Я надеюсь, что обсудить все с Игорем получится быстро, чтобы не пришлось снова ссориться с Андреем из-за моего позднего возвращения да и не только. Полученную вчера информацию я не могу переварить до сих пор и решительно не знаю, что предпринять на этот раз — прошлые мои попытки, когда я еще не знал всей ситуации, ничем не помогли.
Прощаюсь с сотрудниками и поспешно выезжаю, так и бросив отчеты на столе.
Двор Игоря в вечерних сумерках оказывается гораздо менее приятным, чем я представлял его тогда, в темноте. В этом вся Москва, особенно ее центр: опрятные отреставрированные фасады сталинок и до ужаса грязные дворы. Печальное зрелище.
Я с трудом нахожу место, чтобы припарковаться, и наконец иду к подъезду.
Игорь открывает подъездную дверь почти сразу, когда я набираю на домофоне номер квартиры. Один этаж я преодолеваю очень быстро, а потом замедляюсь. Не потому, что я устал или мучает одышка — с этим у меня все в порядке — а потому, что в тысячный раз прокручиваю в голове фразы, которые либо будут произнесены, либо так и останутся навсегда только в моей голове.
Наконец я оказываюсь на пятом, минуты три мнусь на пороге и наконец давлю на звонок.
Непривычно видеть Игоря в такой домашней обстановке. Куда-то пропадают жесткость и холодная серьезность, мужчина приветливо улыбается и протягивает мне руку.
— Привет, — отвечаю на рукопожатие и, когда он жестом приглашает в квартиру, переступаю порог. — Извини, что все так спонтанно вышло.
— Да ладно, ты не отвлекаешь, все равно у меня не было никаких особых планов на сегодня, — отвечает он. — Куртку можешь повесить в шкаф, обувь просто оставь на коврике.
Я решаю не уточнять, чем занимается Игорь, что позволяет ему спокойно находиться дома, когда у других еще не закончился рабочий день. Бизнес — и явно не совсем чистый, иначе бы его здесь не было.
— Тебе, может, кофе? — предлагает он, когда мы оказываемся на кухне. Я с интересном оглядываю интерьер: дорого, просторно, немного старомодно. — С едой сложнее, правда.
— Не откажусь от кофе. Спасибо, — благодарю кивком и бросаю быстрый взгляд из окна. Красиво: одна из центральных улиц, украшенная к весне, множество пешеходов, выбравшихся на вечернюю прогулку… — Только разговор будет очень личным. Я не хотел бы, чтобы кто-то услышал.
Игорь отвлекается от кофемашины, удивляется.
— Здесь никого нет кроме тебя, меня и Гриши. Он тогда очень сильно замерз, когда ты привез его, так что у него температура и выгнать его я не могу.
— Он не должен услышать. Понимаешь? — серьезно произношу я.
— Да он спит, после того как я дал ему жаропонижающее, — Игорь подставляет кружку под аппарат и та быстро наполняется кофе. Пахнет приятно. — Пойдем проверим, если это так важно.
Игорь засовывает руки в карманы и быстро выходит в коридор, а я следую за ним — действительно не хочется, чтобы весь мой план сорвался.
Напротив кухни, за закрытой дверью, оказывается просторная спальня с огромной кроватью и диваном — на нем тоже разложено одеяло, и я предполагаю, что там спал сам Игорь.
Гриша лежит на краю кровати, свернувшись в комок и укрывшись одеялом. Ничего хорошего ему явно не снится: светлые брови нахмурены, бледные губы плотно сжаты.
Он не просыпается ни когда Игорь мягко трогает его за плечо, ни когда касается ладонью его лба, проверяя температуру. Только дрожат ресницы.
Я замираю, прислонившись к косяку. Игорь задерживается, скользит пальцами по его лицу — рядом со шрамами, стараясь не задевать тонкие рубцы.
Мне даже становится немного неудобно быть свидетелем этой спонтанной нежности взрослого серьезного мужчины. Наверное, если бы все так не закрутилось, я бы так и думал, что он — всего лишь очередной отморозок среди таких же, коими полнится преступный мир, в который мне приходится соваться, хоть и не очень-то хочется.
Игорь опоминается, резко отстраняется и отходит. Кивает мне, шепотом бросает «пойдем» и затворяет дверь.
— Что ни делай, шрамы все же останутся, — с сожалением выдыхает он, когда мы вновь оказываемся на кухне. — Обидно за него.
— Ты знаешь, кто его так? — спрашиваю, опускаясь за стол.
Игорь ставит передо мной кофе, потом берет чашку и для себя, садится ровно напротив. Медлит, потом нехотя отвечает:
— Знаю. Так ты это хотел обсудить?
— Не только, — делаю паузу, подбирая слова, отпиваю немного кофе. — Ты говорил об этом с Ильей? Что ты будешь делать?
— Я понял, к чему ты клонишь, — Игорь качает головой и невесело улыбается. — Око за око. Если бы все было так просто…
— Я не знаю всей ситуации, увы. Только то, что удалось вытащить из Андрея, — признаюсь я, на что мужчина тяжело вздыхает.
— Гриша получил за дело. Это из-за него у Ильи проблемы с… зависимостью. Так что, знаешь, я осуждаю их обоих. И мне сейчас крайне невыгодно ссориться с Ильей, так что, если у тебе нужно что-то с ним разрулить то, прости, ничем не помогу.
Игорь придвигает к себе пепельницу, тянется за сигаретами, закуривает. Дым отдает ментолом и свежестью.
— Лично мне с Ильей решать нечего. Проблема в другом. Он подставил Андрея…
— Я что-то об этом слышал, — мужчина не сводит с меня тяжелого взгляда, внимательно слушая.
— И на почве этого Андрей так легко объединился с Гришей. Они хотят отомстить. Понимаешь?
Игорь хмурится, глубоко затягивается и наконец переспрашивает:
— В смысле?
— Не знаю, что они там затеяли, но они оба довольно импульсивные… Я очень боюсь за Андрея. Он склонен к, так сказать, довольно радикальным и спонтанным поступкам, — поясняю я.
— Подробности?
— Андрей страшно боится тюрьмы, поэтому говорит, что на что-то очень серьезное не пойдет. Но ты же их знаешь… — отвожу взгляд. Каждое слово дается все-таки очень тяжело, но я продолжаю рассчитывать на помощь и поддержку. Он единственный, с кем вместе мы можем хоть что-то придумать.
— Переборщат. По-любому переборщат, — в его голосе звучит едва ли не отчаяние.
С первого взгляда Игорь кажется по-обычному спокойным. Однако то, как глубоко он затягивается, как кусает губы, резко стряхивает пепел и поворачивает кружку на блюдце выдают напряжение и нервозность. Переживает он не меньше моего.
— Это очень опасно для них, — выдыхаю.
— Я понимаю. Но я не могу поговорить об этом с Гришей. Он же сразу психанет и сбежит! Что мне с ним делать? Запереть в квартире? Или ходить за ним по пятам?
— Не знаю, — пожимаю плечами, полностью разделяя его растерянность, граничащую с паникой.
Мы молчим несколько минут. Я допиваю остывающий кофе, Игорь нервно курит очередную сигарету. Оба пытаемся придумать хоть что-то, чтобы выкрутиться из сложившейся ситуации. Наконец он размыкает губы, собираясь что-то сказать, но замирает, переводит взгляд на входную дверь.
— Ты че тут забыл? — Гриша смотрит на меня с удивлением, опираясь о косяк плечом и замерев в дверном проходе. На нем футболка с чужого плеча и растянутые штаны — выглядит он настолько неважно, что я сомневаюсь, что этот человек в ближайшее время реально будет кому-то мстить. Разве что от ну очень большой ненависти.