Человек в тяжелых ботинках склонился надо мной и принялся пристально изучать. Потом, смачно сплюнув, двинул меня ногой под ребра, в печень.
Я застонал и согнулся еще сильнее, чувствуя острую боль во всем теле.
— Шевелится, голубчик, — с усмешкой произнес человек.
Я его узнал. Узнал по голосу, хотя слышал его до этого лишь однажды. Когда он переругивался с тетками, торговавшими овощами на площади возле поселкового магазина. Это был вовсе не скинхед, а тот скуластый водитель, который возил Кривоноса на «КамАЗе».
— Что с ним сделается? Он, сукин сын, у нас живучий, — заметил сам Генка, подойдя к своему водителю. — А ты, помнится, говорил, чтоб я не бил его лопатой. Но нашего Вовочку хоть ломом охаживай — ему все нипочем будет. Подожди, он нам еще спасибо скажет. За закалку организма.
Конечно, приятно получать столь лестные отзывы в свой адрес. Только бы вот не приняли бы они эти слова как призыв к действию и не начали бы на самом деле охаживать меня ломом. Несмотря на то, что, по мнению Кривоноса, я обладал поразительной живучестью, подобное испытание вряд ли бы выдержал.
— Так-то оно так. Но рискованно. Вдруг он еще окочурится, — заступился за меня его дружок. — Нам же сперва требуется с ним серьезно потолковать.
— Правильно, Свисток. Не учел. Сейчас и потолкуем с Вовочкой. Пока он живой, — согласился тот. — Давай помоги мне. Бери его под мышки.
Вдвоем они, кряхтя и переругиваясь, подтащили меня к высокой березе, росшей поблизости. И усадили, прислонив спиной к ее стволу. Под березой пологой горкой лежал снег, покрытый заледенелой коркой. Снег, естественно, незамедлительно забился в голенища моих сапог.
— Погодите, ребята. Одну минуту. Я подложу под него фанерку, — подскочил к нам Басмач. До этого он стоял вместе с Кастрой в стороне, у хибары.
— Ничего, обойдется. Не депутат, блин, сельсовета. Возможно, что зад ему вообще больше не понадобится. Зачем беречь то, что уже не пригодится? — заявил Кривонос, отобрал у Басмача кусок фанеры и зашвырнул ее далеко за кусты. После, нагнувшись, прицелился и залепил мне кулаком в правый глаз. — Это тебе, Вовочка, за тот прошлый раз. Помнишь? Но, учти, это только разминка.
— И у меня, Вова, есть к тебе разговор, — сказал его дружок и, без всякой подготовки, двинул меня кулаком в левый глаз. Удар скуластого водителя оказался сильнее, чем у Генки. От него моя голова вильнула на бок, а из глаз посыпались искры.
В ответ я попытался лягнуть его ногой, но не достал. Водитель успел во время отпрянуть.
— Но-но, не брыкайся, как жеребец. Арабский скакун, понимаешь, нашелся. Не то мы и ноги тебе свяжем, — грозно предупредил он.
— Извини, Вовочка. Позабыл познакомить тебя с моим товарищем. Закрутился. Рекомендую — Паша Свисток. Честнейшей души человек. Между прочим, ты ему тоже насолил, — сообщил Генка.
Я подумал, ударит ли Паша Свисток меня еще раз ради знакомства? Вероятно, что да. Вот только куда? Оба мои глаза уже были подбиты. Нижняя губа — тоже. Побаливала ушибленная печень. О затылке и вспоминать не хотелось. Впрочем, наверное, для творческого поиска — это была не помеха.
Однако скуластый водитель проявил благородство и воздержался пока от нового рукоприкладства.
— Ребята, вы его того, не шибко бейте. Он весь из себя хворый. Просто страсть! Выпить даже, бедняга, не может. Говорит, что недавно выписался из больницы, — кашлянув, попросил Басмач.
— Да, вы уж того, не увлекайтесь. Он, Гена, невредный парень, — присоединилась к нему Кастра. — Принес мне сегодня две бутылки водки и полбатона колбасы. Правда, колбасы этой у нас хоть завались. Целая коробка и немного во второй. Покойный Крохля еще раздобыл. Мы всю неделю ее ели, ели — объелись.
— Заткнитесь! Причем тут его хвори?! Причем тут ваша колбаса?! У меня от вас, недоумки, голова кругом идет! Не встревайте не свое дело! — осек их Кривонос.
— Колбасу эту пускай жрут сами. А его две бутылки пускай отдадут нам, — заметил Паша. — Промочили бы сейчас себе горло.
— Две не получится. Одну мы уже выпили, — ответила Кастра.
— Устал я, пока копал могилу для Крохли. Подкреплялся, значит, — пояснил Басмач. — А от колбасы вы зря отказываетесь.
— Хватит про колбасу! Достали меня своей колбасой! — вспылил Кривонос. — Ну, скажи на милость, что за народ?! Сами уже выпили! Нет, чтобы подождать начальство! Смотри, Вовочка. Они пьют, буянят, обманывают. Но требуют к себе доброго и гуманного отношения! Дрянь, а не народ!
— Но мы… — попробовал что-то сказать Басмач.
— Что мы?! Ладно, пес с вами. Свободны. У вас, по-моему, сегодня похороны.
— Да-да. Похороны, — поспешно ответила бомжиха, испугавшись вспышки его гнева. — Вы придете на похороны? У нас там будет много выпивки.
— И колбасы, — добавил я.
— Ага. Целая коробка, — согласилась она.
— Не придем, — сквозь зубы проговорил Кривонос. — Мы с Пашей помянем Крохлю одни, без вас.
— Ну, как желаете.
Басмач и Кастра примерились, взялись удобнее и поволокли труп Крохли в направлении местного кладбища бомжей. Сопровождала их Жулька, то убегая вперед, то возвращаясь назад.
Упаковка из-под холодильника и целлофан, что прикрывали труп, часто загибались, обнажая его одежду или же голое тело. Тогда бомжи останавливались. Приседали на корточки и, чертыхаясь, принимались потуже затягивать веревки, заталкивая под нее куски упаковки и целлофан. Собака сновала около них, нетерпеливо поскуливая. Наверное, она чувствовала, люди делают что-то не так, что-то неправильно. И ей хотелось быстрее похоронить своего хозяина.
— Эй! Только вы пока не закапывайте могилу Крохли! — крикнул Кривонос вдогонку Басмачу и Кастре. — Повремените! Я полагаю, что она еще пригодится для этого нашего приятеля! К чему вам лишняя работа?!
— Не станем! — отозвался Басмач.
— Но пригодится, конечно, в одном случае. Если мы с ним не договоримся, — уточнил Генка.
— Счастливчик ты, Вова. У тебя будет славная компания. Вдвоем с Крохлей вы там, в одной могилке, не соскучитесь, — заметил Паша, рассматривая пятна грязи на своих вельветовых джинсах.
— Угу, займемся игрой в шашки, — буркнул я.
— Точно. В поддавки.
Кривонос подтащил древнее канапе Кастры. Установил в метре от моих ног и неторопливо на нем разместился. Потом закурил и, пуская дым колечками, принялся меня изучать.
— У меня сегодня праздник. Я очень рад, что мы с тобой встретились. Существует все-таки на свете справедливость, — проговорил Генка после паузы, стряхивая пепел с сигареты. — Ты уж не сердись, что мы взяли из твоего кармана триста рублей с мелочью. Не обращайся по этому поводу с заявлением в милицию. Триста рублей — не деньги.
— Нечего позориться перед милицией, что носишь с собой такую маленькую сумму, — вторил Кривоносу его дружок. — Ведь засмеют на все отделение.
— Ха-ха. Однако вы-то не побрезговали взять эту сумму, — возразил я. — Как сказал бы один мой знакомый наркоман, вы, ребята, застали меня просто врасплох.
— Всегда кто-то кого-то застает врасплох. К примеру, как тот муж неверную жену. Такова жизнь, — произнес Кривонос и покосился на Пашу. Скуластый водитель уже не разглядывал грязь на своих джинсах, а стирал ее, изредка поплевывая на ладонь.
— Для измены у жены иногда бывают веские причины, — усмехнулся Паша.
— Бывают. Как и у любимых девушек, — добавил Кривонос. — Свисток вон тоже давно искал встречи с тобой.
— Искал встречи врасплох, — кивнул тот.
— Поздравляю, Паша! Твоя мечта исполнилась! — сказал я и прислонил плотнее затылок к холодному стволу березы. Чтоб унять боль и кружение в голове.
— Спасибо.
— Что брюки-то, наверное, у тебя выходные? — поинтересовался я.
— Бери выше, Вова. Они исключительно для торжественных мероприятий. Ну, вроде свидания с тобой. Но, я полагаю, что твои брюки сейчас в еще худшем состоянии, чем мои.