Дело оставалось лишь за малым — разбогатеть.
Теперь у меня исчезли все сомнения, что дядя Виктор и впрямь где-то что-то спрятал. Об этом говорили Генка Кривонос и Паша Свисток, на это намекали сестра Шура и сосед Марек. Но говорить и намекать — одно, найти же — совсем другое.
Для начала требовалось определить, что именно нужно было искать. Не сокровища же тамплиеров, выброшенные на свалку, на которые случайно наткнулся мой дядя.
Далее. Я не думаю, что он хранил свои богатства исключительно в бриллиантах. Скорее всего, это была иностранная валюта и золотые изделия, положенные в какую-нибудь коробку. Причем обычных размеров.
— Но где, интересно, она может находиться? — спросил я сам себя и тут же ответил: — Да пес ее знает!
Казалось бы, я успел исследовать всю эту квартиру вдоль и поперек, когда делал в ней косметический ремонт. Кроме того, Татьяна во время своих бестолковых приборок тоже не находила никакой коробки с драгоценностями. Но если бы она даже нашла и промолчала, то я бы сразу это понял. По блеску ее глаз. По изменившемуся поведению. Но ничего этого не было.
Ладно, пойдем иным путем. Где прячут обычно рядовые граждане собственные сбережения и ювелирные украшения, когда надолго отлучаются из дома? Ясно, где! На антресолях в старых вещах. Под ванной. В мягкой мебели. В туалете за сливным бачком. Среди обуви и инструментов. В цветочных горшках. На полках среди книг. В холодильнике. Под крышкой рояля. В шкафу среди постельного белья. В корпусе телевизора.
Но я давно уже осмотрел все эти места, за исключением рояля, ввиду его отсутствия в квартире, и ничего не обнаружил. Впрочем, мой дядя не относился к числу рядовых граждан. Скорее, принадлежал к тем, о ком обличительным тоном рассказывают на телевидении в криминальных репортажах. Следовательно, он вполне мог оборудовать тайник. Где-нибудь в стене или полу. Отсюда и нужно было плясать.
Когда Татьяна вернулась из Москвы, то застала меня ползающим на коленях и методично простукивающим пол в большой комнате.
— Ты чего делаешь, Володя? Потерял что-то? — спросила она из прихожей, стоя в длинном темном пальто и держа в руке огромную «челночную» сумку.
— Привет! Ничего я не терял! — ответил я, поднимаясь. Затем, массируя поясницу, подошел к Татьяне и поцеловал ее в раскрасневшуюся щеку. — Я тебя заждался. Почему так поздно? Что случилось?
— Со мной, представь, все в порядке. Вчера мой бывший муженек весь день проторчал дома. Мне не хотелось с ним встречаться и пришлось переночевать у одной приятельницы с вещевого рынка. Сегодня утром он отправился на работу, и я спокойно забрала из его квартиры все свои пожитки.
— Поздравляю.
— Повезло еще, что он не поменял замки на дверях. Не то бы осталась с носом с моими старыми ключами. Но устала я, правда, зверски. Как ломовая лошадь, — сообщила Татьяна, сидя возле вешалки на стуле и неспешно стягивая сапожки. — Слушай, дорогой, куда подевались мои домашние тапочки?
— Они за твоей спиной.
— Спасибо, Володя, нашла. А с тобой, как я наблюдаю, не все в порядке.
— Ты о моих фингалах?
— О чем же еще?
— Не обращай внимания. Чепуха, заживут, — сказал я. — После того, Таня, как ты укатила в Москву, я сглупа побывал на свалке. И был вероломно и нещадно побит тамошними ее обитателями.
— Но сам-то ты хоть кому-нибудь из них физиономию начистил? — усмехнувшись, поинтересовалась она.
— Нет, не сумел. Они подкрались ко мне сзади, двинули совковой лопатой по голове, и я потерял сознание. Очнулся со связанными руками.
— Ловко! Молодцы!
— Это как посмотреть.
— Не огорчайся! Наконец опять ты стал походить на настоящего мужчину. Мужчину украшают синяки и шрамы. Они знак перенесенных мучений, — проговорила Татьяна, прикасаясь кончиками пальцев к своему лицу. Вероятно, вспоминала о побоях, причиняемых ей бывшим мужем.
Внезапно я подумал, что, возможно, ей даже нравилось быть побитой. Что без этого она просто скучала.
— Я тебя люблю, — прошептала Татьяна.
— Взаимно. Но ты ошибаешься, по жизни я часто ходил с синяками, — заметил я, чтоб не уронить себя в ее глазах.
Однако удивительные люди эти мазохисты. Поэтому никогда не нужно будет впредь торопиться с выражением своего сочувствия незнакомому человеку по поводу побоев на его лице. Вдруг они доставляют ему удовольствие? Вдруг он нарочно бился лицом о стену?
Хотя, может быть, в отношении Татьяны я заблуждался, и выводы мои были слишком поспешными.
— Счастливчик! Продолжай славную традицию, — посоветовала она.
— Обязательно.
— Поесть ты нам, разумеется, ничего не приготовил, — проворчала Татьяна на кухне, открывая крышки пустых кастрюль, стоящих на газовой плите.
— Не-а, не приготовил. Видишь ли, Таня, с сегодняшнего дня я решил начать правильно питаться. Посему пока точно не определил, какой кухне отдать предпочтение. Индийской или тайской? В частности на этот обед.
— Балаболка. Но я догадывалась о нечто подобном и привезла с собой пакет пельменей. Слиплись — наверняка. Но все же лучше, чем пухнуть с голода. Ждать, когда тебя осенит, чем нам теперь следует питаться, — заявила она, вымыла руки и поставила на плиту воду в кастрюле. — Любопытно, Володя, какие ты еще принял эпохальные решения в мое отсутствие?
— Множество. Главное же — вести здоровый образ жизни, — скромно, но не без гордости ответил я. — Прежде всего, брошу пить и курить. Буду заниматься спортом. Конкретно: играть в гольф.
— Замечательная идея. Осмелюсь, дополнить твой список: не ругаться матом, посещать музеи и театры, кормить бездомных животных. Я — целиком за. Но все это требуется хорошенько обмозговать, — сказала Татьяна, вынула из пачки сигарету и закурила.
— Милая, ты не считаешь, что курение вредит твоему восхитительному голосу? — спросил я, разгоняя ладонью дым от ее сигареты.
— Господи, Володя, проснись! Кому нужен мой голос в этой дыре? Кто его вообще замечает? Извини. Разумеется, кроме тебя, — с досадой произнесла она.
— Ну, не совсем верно. Замечают. Потом, ты могла бы предложить свои услуги в районном городе местной радиостанции. Глядишь, сделала бы карьеру. Сейчас разных радиостанций в стране развелось без счета. Как бактерий на помойке.
— Наивный ты сил нет! Для этого необходимо, как минимум, окончить специальные курсы. Не говоря уж, о протекции. А так — не стоит и пытаться. Голос у меня не поставлен. Да и речь не всегда правильная.
— Нормально у тебя все. Не прибедняйся. Послушала бы иных дикторов с поставленным голосом и правильной речью. Плакать хочется!
— Ладно, остынь, — прервала меня Татьяна. — Кстати, что ты вчера ел?
— Вчера?.. Вчера я перекусил у Марека. Фаршированной щукой и пирожками с рисом.
— Неплохо. С чего бы это?
— К соседу пожаловала с визитом его дочь Вика. Прикинь, мы с ней работали в Москве в одном бутике. Она продавщица, — ответил я. В принципе, мне не хотелось ей рассказывать о Вике. Но я подумал, что рано или поздно она все равно об этом узнает, и замучает тогда меня своими необоснованными подозрениями.