— Поразительно! Просто поразительно! — заметила Татьяна и, насторожившись, прекратила даже помешивать ложкой в кастрюле варившиеся пельмени. — Но прежде о Вике ты мне ничего не говорил.
— Конечно. Ведь до вчерашнего дня мне самому это не было известно.
— Охотно верю. Но такие совпадения не бывают случайными. Чувствую, здесь что-то не так. Или ты мне не обо всем рассказываешь.
— Ты меня ревнуешь?
— И не надейся, — фыркнула Татьяна.
— Честно, мы с ней только знакомые, — заверил я. — Мы с ней бывшие сослуживцы.
— Эта Вика хоть симпатичная?
— Пожалуй, да. Но она не в моем вкусе.
— Чем она занимается?
— Говорю же, Таня, что Вика работает продавщицей в бутике.
— Зачем она приезжала?
— Навестить отца. Ты бы с ней подружилась, — сделал я смелое предположение.
— Я очень сомневаюсь. Наверное, внешностью и характером она пошла в Марека?
— Ну, не совсем.
Больше мы к этой теме не возвращались. Не надо было быть великим психологом, чтобы заметить, что Вика ее сильно заинтриговала, и что отнеслась она к ней критически. Примерно, так же как сама Вика к Татьяне. У женщин вообще с этим сурово. Неприязнью они проникаются друг к другу мгновенно.
— Да, Володя, что ты искал в комнате на полу? — спросила Татьяна, после того, как мы поели и, расслабившись, пили растворимый кофе.
— Понимаешь, какая штука. У меня есть серьезные основания считать, что мой дядя что-то спрятал в этой квартире.
— Хорошо бы. Но что именно?
— Точно я не знаю. Но ясно, что не спицы для вязания. Как, впрочем, и не золото Трои. Вроде бы, свои сбережения. Помнишь, я говорил тебе, что дядя Виктор работал сторожем на мусорном полигоне? Он заправлял там всеми делами и слыл в поселке первым богачом. Так вот, многие полагают, что здесь, в нашей квартире, он спрятал все свои сбережения.
— Да-да, прекрасно помню. Я и от других слышала про его богатство. Только не придавала этому никакого значения. Мало ли о чем болтают люди? Но оказывается, что это правда, — сказала Татьяна, воодушевляясь. — Теперь я понимаю, откуда у нашего соседа Марека появился к нам такой повышенный интерес. Вот еще и дочка его пожаловала. Шустрая девочка. Тут как тут. Нет, своей выгоды они не упустят.
— Не суди так строго людей. Ведь об их замыслах нам ничего не известно, — возразил я.
— Не будь дураком! Известно! — воскликнула она. — Как, думаешь, много было у твоего дяди денег?
— Думаю, миллиона два-три евро.
— Шутишь?
— Самую малость.
— Ха-ха, — вырвался у нее нервный смешок. — Но почему ж мы здесь раньше ничего не находили?
— Естественно, что дядя не держал свои сокровища на виду. Или там, где их можно было легко найти. Вот почему. Скорее всего, он сделал в квартире какой-нибудь хитроумный тайник. Виктор был мужик не промах.
— Ты прав. Абсолютно, — согласилась Татьяна. — Но теперь скажи, какую долю буду иметь я? На что, собственно, мне рассчитывать?
— Не стоит делить шкуру неубитого медведя. Но обещаю, Таня, что я тебя не обижу. Ты останешься довольна. Мы с тобой почти как в законном браке.
— Это «почти» меня и смущает.
— Напрасно, пускай не смущает, — заметил я. — Но извини, у меня что-то разболелась голова. Пойду-ка я отдохну.
Сегодня, действительно, я переоценил свои силы и чувствовал сейчас себя не лучшим образом.
Разместившись в одежде на постели, я стал культурно рассматривать иллюстрации в альбоме западноевропейской средневековой живописи. Рассматривал и поразжался, как средневековый быт западных стран напоминал наш нынешний быт в России. Всех слоев общества. По сути, те же занятия и увлечения, отчасти те же предметы интерьера, схожая утварь. Те же переживания на лицах людей.
Тем временем Татьяна, приняв мое недавнее положение на четырех точках, ползала и тщательно простукивала каждый сантиметр пола в большой комнате. Оставалось только восхищаться, какой энергией и энтузиазмом способно зарядить человека желание разбогатеть. Иногда устав, она, со стонами и охами, разгибала спину и, пошатываясь, отправлялась курить на кухню.
Однако страсть к легкой наживе вскоре неумолимо влекла ее назад в комнату.
Помню, как-то раз в детстве я отдыхал с родителями в Сочи. И однажды какой-то парень положил охлаждаться на морское дно авоську с бутылками пива. Потом весь пляж полдня наблюдал, как он нырял в море в надежде найти свою авоську, унесенную подводным течением. Так вот, сейчас Татьяна вела себя точно так же, как тот парень.
Впрочем, я понимал, что веду себя не совсем правильно. Как не подобает мужчине. Понимал, что мне бы следовало присоединиться к Татьяне. Но по-прежнему лежал на постели, ограничиваясь лишь изредка ценными советами и указаниями.
Наверное, я в пятый раз листал свой художественный альбом, когда Татьяна, с торжествующим возгласом, замерла в дальнем конце комнаты у стены.
— По-моему, Володя, тут что-то есть, — перейдя на таинственный шепот, произнесла она.
Тотчас позабыв о головной боли и общем недомогании, я в мановение ока оказался около Татьяны. Она указала пальцем на половую доску у самой стены. С видом опытного судебного эксперта я постучал по доске. Прислушался к звуку и убедился, что под ней и впрямь имелась полость. К тому же гвозди, крепившие ее, вынимались даже ногтями.
Татьяна, напряженно следившая за моими движениями, протянула мне плоскогубцы и отвертку.
— Возьми, — сказала она, — подденешь.
Коротко кивнув, я просунул отвертку в щель между доской и плинтусом, и без труда ее приподнял. Татьяна, как клещами, сжала мне плечо и учащенно задышала прямо в самое мое ухо. Признаться, что от волнения и у меня дрожали руки.
Под половой доской было небольшое углубление, занесенное клочьями пыли. В нем лежал какой-то предмет в промасленной тряпице. К сожалению, на чашу Грааля он никак не походил. Да и на легендарное копье Судьбы — тоже.
Осторожно, словно опасаясь, что меня ужалит ядовитая змея, я опустил руку в углубление. Татьяна еще больнее стиснула мое плечо и навалилась на меня так, что я едва не опрокинулся на пол. Нащупав предмет, я достал его и, даже не разворачивая тряпицу, догадался, что это такое.
Я не ошибся. Нашему взору во всей красе предстал пистолет Макарова. Пистолет — не новый, потертый. Со сбитыми номерами и царапинами на вороненом стволе и рукоятке. В углублении, под ним, лежала также полная коробка с патронами.
Что ж, эта находка подтверждала, что мой дядя был человеком непростым. Занимался сомнительными делами и имел серьезных врагов. Иначе, зачем бы ему понадобился пистолет? Не голубей же в поселке стрелять? Не бомжей же на полигоне пугать? Но в любом случае, воспользоваться им, чтобы защитить себя, он не сумел или не успел.
— Фу ты черт! Я-то, глупая, надеялась, что это шкатулка. С золотом и каменьями, — состроив презрительную мину, проговорила Татьяна. — Стоило ради этого столько ползать на четвереньках.
— Пистолет Макарова тоже не хухры-мухры. Просто так на дороге не валяется, — заметил я. — Но лично я бы предпочел маузер в деревянной кобуре.
— Почему?
— Солиднее как-то.
— Не о том ты думаешь, Володя. Ой, не о том. Скажи лучше, что будешь с ним делать? — спросила Татьяна. — Теперь он как бы твой.
Нет, нравится мне ее позиция! Если бы мы нашли шкатулку с золотом и каменьями, то она бы стала нашей, общей. Пистолет же сразу стал исключительно моим. Следовательно, я один должен был нести за него все бремя ответственности. Каково? Ну и штучки эти женщины! Хитрые дальше некуда!
— Не знаю, — буркнул я.
— Сдашь в милицию? Я бы не советовала. Зачем привлекать к себе внимание внутренних органов? Может, выбросишь его в речку или закопаешь где-нибудь на свалке?
— Ага, выбросить?! Закопать?! Я, Таня, не российский олигарх! Пистолет денег стоит. Бандиты его с руками оторвут.