Вика-птичка промолчала. Ничего не прощебетала ему в ответ. Наверное, не услышала или пожелала не услышать. Она выпорхнула уже в прихожую, затерявшись за спинами, идущих за ней людей. Вот и надейся на представительниц пернатого пола.
Меньше всего на свете мне сейчас нужны были их сумки и портфель Гарика из крокодиловой кожи. Этот портфель, очевидно, он взял для хранения полученных от нас с Герой денег за освобождение Шуры. (Мог бы ограничиться и обыкновенной котомкой!) Мне совсем не улыбалось исполнять роль грузчика. С какой, спрашивается, это стати? К тому же бесплатно. За здорово живешь. Однако я остановился, спрятал пистолет в боковой карман куртки, подхватил с пола все их добро и, вздохнув, следом за другими выбрался из сторожки.
На свалку опустилась темнота. Но назвать ее непроглядной было бы несправедливо. На небе висела полная луна, заливавшая слабым таинственным светом округу. Помигивая, сверкали первые звезды. (Впрочем, это мигали не сами звезды, а мигало у меня в глазах после яркой электрической лампочки без плафона, на потолке, в комнате.) Стояла поразительная гнетущая тишина. Воздух наполняла сумасшедшая смесь терпких помоечных запахов. Кое-где струйками вился легкий дымок от тлеющего мусора.
— Где машина?! — голосом, готовым сорваться на истеричный крик, спросил Денис, озирая пространство перед сторожкой. — Где эта чертова машина?!
— Она там, — испуганно ответил Алекс, показывая рукой направление. — Я отогнал ее немного дальше, поближе к выезду со свалки.
— Зачем?! Кто тебя об этом просил?! А?!
— Никто. Но я подумал, что так нам будет удобнее. Не придется объезжать в потемках мусорные кучи. Ведь в них можно запросто застрять или проколоть резину на колесе. А запасной шины у меня нет. Как тогда быть?
— Зачем вообще тебе понадобилось думать, кретин ты безмозглый?! Даун! Колеса ему жалко, а нас — нет! Мы для тебя пшик! Ты нас всех погубил! Ясно?! Без ножа зарезал! — в сердцах выпалил Денис и пошел к джипу настолько быстро, насколько позволяло его нынешнее состояние. Остальные, в том числе и я, сбившись в кучу, поспешили за ним. В настоящий момент не имело никакого значения, что он вроде бы как был моим с Герой врагом и пленником. Денис лучше других знал этот мусорный полигон и поэтому все мы беспрекословно ему подчинились. Хотелось бы надеяться, что он сумеет оправдать наше доверие.
Мы торопливо свернули за один свеженасыпанный мусорный холм, метров через двадцать — за второй, с плоской скошенной верхушкой.
Идти было сложно.
Я то и дело спотыкался на тропе — отдаленном подобии Военно-Грузинской дороги — о торчавшие из земли самые несуразные предметы. Потом, мне оттягивали руки и нарушали равновесие две тяжелые спортивные сумки. Вдобавок, под мышкой я держал портфель, совсем как карикатурный советский бюрократ. Но кого в этом винить? Кроме себя было некого. Да, чего там скрывать, я — вредный, как недавно справедливо заметил Гарик в сторожке. Если бы я не встал в позу и освободил от веревок его, Алекса и Фролика, то сейчас бы нашлось, кому еще таскать эти треклятые сумки с портфелем. А так приходилось за всех отдуваться мне одному. Как иначе? Те трое были связаны. Денис и без того с трудом передвигал ноги. Гера поддерживал Шуру. Вика сроду не отличалась физической силой, скорее наоборот. Хотя, полагаю, что полупустой портфель Гарика она бы вполне смогла нести. Не обломилась бы. Но, с другой стороны, он и для меня был не самой большой обузой.
Когда вдали уже начал вырисовываться силуэт джипа, Денис, вскинув левую руку, внезапно замер на месте и прислушался. Все тотчас последовали его примеру.
Сначала я не почувствовал ничего опасного и подумал, что это просто какая-то его блажь. (Мало ли что могло померещиться человеку?) Но чуть позже ощутил едва уловимое колебание воздуха. Кроме того, запах помойки, словно сгустившись, стал еще более резким и омерзительным, чем тот, к которому мы привыкли. Но главное, появилось неприятное и тревожное чувство, что за нами кто-то наблюдает. Меня охватил безотчетный ужас, как, впрочем, и всех остальных.
Казалось, что над мусорным полигоном физическим телом повис страх. Страх — животный.
— Все, опоздали, — обреченно проронил Денис. — Нам не добраться до машины. Мы не успеем. Нужно быстрее возвращаться назад.
Не сговариваясь, мы развернулись и, не обращая внимания на изъяны дороги, стрелой понеслись к сторожке. И Денис, неожиданно обретший проворство и ловкость. И Вика в модных сапожках на среднем каблуке. И Гера, с причитаниями, помогающий Шуре. И Гарик, Алекс и Фролик со связанными руками. И, разумеется, я. Между прочим, не в последних рядах. На бегу я потерял одну из сумок и портфель Гарика, о чем, кстати, нисколько не сожалел. Шут с ними! Если парням понадобится, то завтра, при свете дня, их несложно будет найти. При условии, что к тому времени им не придется сидеть в каталажке или лежать бездыханными трупами на свалке.
Глава двадцатая
Никогда бы раньше не подумал, что эта убогая сторожка на краю мусорного полигона покажется мне такой родной и близкой, способной защитить от всех опасностей внешнего мира. Но именно это чувство я испытал, когда мы, после дикой толкотни на крыльце, очутились в ней. Что ни говори, а в сторожке, за четырьмя стенами, было гораздо безопаснее, чем под открытым небом. По крайней мере, пока.
Но главное, в ней пахло человеческим жильем!
Денис и я остались в прихожей. Все другие же прошли в комнату, освещенную лунным светом. Гера и Шура, прерывисто дыша, сели передохнуть на кровать. Гарик, Алекс и Фролик принялись немедленно развязывать с помощью Вики веревки на руках. Мы с зятем не возражали. Излишние строгости были сейчас ни к чему. Общая угроза объединила нас и отодвинула на второй план все наши старые счеты и обиды. Впрочем, я не отказался от мысли сдать всю их преступную компанию в милицию. Если, конечно, мы сумеем выбраться живыми из этой передряги.
Между тем Денис в темноте почти на ощупь запер входную дверь на два внутренних замка. Затем, повозившись, положил увесистый брус в стальные скобы, что торчали по обе стороны дверного косяка.
— Полагаешь, что это поможет? — спросил я.
— Сомневаюсь. Если Помойник захочет войти, то он войдет. Никакие двери и запоры ему не помешают. Он разнесет их в щепки. Вся наша надежда на то, чтоб ему этого не захотелось, — ответил Денис и устало опустился на пол. — Больше уповать нам не на что.
— Сколько нам ждать?
— До утра. При дневном свете он не нападает на людей. Дрыхнет, наверное, собака.
— До утра долго. Ночи сейчас не очень короткие.
— Но короче, чем зимой, — заметил он.
Фролик в комнате подошел к выключателю на стене, примыкающей к прихожей, и зажег электрический свет. Денис тут же, как ужаленный, вскочил с места и, выразительно вращая пальцем у виска, прошипел:
— У тебя, что крыша съехала, олух?! Погаси сию же минуту! Или придушу!
— Что ж теперь мы всю дорогу должны сидеть в темноте? Будто землеройки какие-то, — отозвался сварливым голосом Фролик, но все-таки подчинился его прикажу. — Кого мы хоть так боимся?
— Помойника мы боимся. Помойника, — едва разжимая губы, буркнул Денис. — Понимаете, нам необходимо соблюдать светомаскировку. Ну, как на войне при бомбежке.
— Как прикажешь, командир.
Фролик призвал на помощь Алекса и вместе с ним занавесил два окна верблюжьими одеялами, сдернутыми с кровати. На третье окно, противоположное им и выходящее вглубь свалки, одеяла не хватило, и он, поколебавшись, занавесил его собственной коричневой дутой курткой.
— Сейчас, вроде бы, порядок. Снаружи у нас ничего не видно. Ни огонька не пробивается, — произнес Фролик и, полюбовавшись творением своих рук, опять включил свет в комнате.
— Ладно, сойдет, — бросил Денис.
— Сам-то ты, кстати, встречался когда-нибудь с этим вашим Помойником? — спросил Фролик.
— Повезло, не удостоился чести.
— Так, может, он и не существует вовсе?