— Он немного переосмыслил свою жизнь, — сказал я. — И решил, что преподавательская деятельность не для него, поэтому он уволится. Если честно, это не самый лучший человек для обучения.
— Вроде был хороший учитель, — Павел поднялся. — А вы понимаете в чудине? Вы что, победили того китайца? Как вам удалось?
— Только тренировки и практика, — произнёс я. — А теперь, если ни у кого нет возражений, нам лучше покинуть это место и отправиться на вокзал.
Я склонился над спящим брюнетом и похлопал его по пухлым щекам.
— Подъём, будущий граф. Мы уходим.
— Да как ты смеешь так меня будить? — возмутился графский сын.
— Если будешь и дальше вести разговор в таком тоне, домой поедешь один, и кто знает, что может произойти по пути. Или с нами всеми, но меньше возникаешь. Договорились?
Сын графа оглядел подвал и вздохнул.
— Договорились.
Я сидел на удобном кожаном диванчике в купе первого класса. Напротив меня все три девушки студентки. Павел, повеселевший после того, как перестало плечо, куда-то ушёл, а сын графа Воронцова заперся в своём купе.
В открытое окно дул слабый ветерок и доносился мерный стук колёс. Этот громкий шум удивительным образом расслаблял.
— Если честно, я не понимаю, почему у вас не преподают медитацию, — сказал я. — Эта практика очень хорошо может поднять ваш уровень Ци… кхм… чудины. Регулярные тренировки имеют больший результат, но медитация… медленно, но верно она может позволить вам лучше контролировать ваши способности.
— Вы столько знаете, Руслан, — Оля смотрела на меня восторженным взглядом. — Я всё хотела узнать — где вы обучались? Сколько вам лет?
— Мне двадцать лет и пятнадцать из них меня обучал старый скрипучий мастер Ци из Китая. Он решил, что Россия хорошее место для отдыха, но я смог навязаться ему в ученики.
— Как круто! Наверное, он увидел в вас большой талант! А в императорскую академию вы случайно поступать не будете?
— Думаю, я скоро озабочусь этим вопросом. Пока же я путешествовал. Но академия — это хороший способ заявить о себе.
— Мой отец сможет с этим помочь, — сказала Лиза. — У неблагородных есть несколько способов попасть туда, ну, кроме того, что должны быть способности. Это рекомендация, или денежный взнос, как сделал отец Павла, или получить какой-нибудь титул, хотя бы жалованного барона.
— Я учту, — вежливо произнёс я. — Признаюсь честно, у меня большие планы, связанные с этой академией.
— Если поступите, то будете учиться вместе с нами! — воскликнула Оля. — Мы все уже зачислены на первый курс по квоте, но будет ещё и вторая волна набора.
Дверь купе открылась. Вошёл Павел с полным подносом, заставленным стаканами с массивными бронзовыми подстаканниками. Внутри какая-то чёрная жижа.
— Вообще-то это приносит проводник, — сказал он. — Но пока он там бегает, я занялся этим сам. Принёс всем чай.
Это не пахло чаем. Я осторожно взял один стакан, вытащил из него чайную ложку и пригубил горячую жидкость.
Это не чай.
Это оскорбление любому любителю чая.
Такой чай не пьют даже индусы.
Но ребята пили с удовольствием, ещё обильно засыпая сахар и заливая молоком. Может, хоть это помогает им заглушить мерзкий вкус отвратительного пойла, которое они назвали чаем?
Я отпил ещё глоток, а то уж слишком подозрительно на меня посмотрели, и поставил стакан на столик.
— Есть у меня одна техника, — сказал я. — Чтобы вы узнали основы медитации, пригодится вам в будущем. Давайте, покажу. Сначала расслабьтесь.
— А как это сделать? — спросила Диана.
— Сядь поудобнее и глубоко вздохни.
Я выглянул в окно. Мы проезжали мимо какого-то поля с очень высокой травой.
— А теперь самое важное, — продолжил я. — Ваши мысли могут вам мешать, но вы не сможете их выключить. Вам нужно сделать иначе. Вам нужно…
Что-то заскрипело, поезд дёрнулся и резко стал останавливаться. Я выставил руки, чтобы не опрокинулись стаканы и никого ни ошпарило кипятком.
— Что случилось? — спросила Оля.
— Не знаю, пойду посмотрю. А вы пока сидите.
Я взялся за холодную ручку двери, открыл и закрыл за собой. В коридор уже высыпали удивлённые пассажиры.
— Что за остановка? — раздавалось со всех сторон. — Поезд сломался? Где проводник?
— Мы не должны здесь ехать, — сказал мужчина в дорогом костюме и поправил роскошные бакенбарды. — Это моя дорога, но этот участок не достроен.
Говорил он тихо, так что услышал его только я.
— Что вы имеете в виду? — спросил я.
— Мы свернули на другую ветку, — ответил он, тревожно смотря в окно. — Эта ветка, которая ведёт в каменный карьер, но она не достроена. Или стрелочник перепутал, или…