Она услышала, как звякнула чашка, поставленная на блюдце, как резко отодвинули стул. Улыбнулась, когда приглушенные шаги подобрались к двери. Опустила глаза. Замочная скважина только что светилась, а сейчас что-то заслонило свет. Она догадалась, что это глаз, и опять улыбнулась, отступила на шаг, чтобы оказаться в его поле зрения, и гордо выпятила грудь.
Глава 5
Мсье Гир не двигался с места. Девушка по-прежнему видела глаз, она с трудом улыбнулась и пробормотала, убедившись сперва, что на лестнице никого нет:
- Это я...
Глаз исчез, но что-то опять затмило скважину - очевидно, стоявший за дверью выпрямился, однако оттуда не доносилось ни звука. Она в нетерпении топталась на месте, а когда в скважине снова показался свет, наклонилась к ней в свою очередь.
Мсье Гир был уже далеко, в трех метрах от двери; он прислонился к столу, не сводя с двери взгляда. Лицо его было страдальческим, как у больного, который, сдерживая дыхание, ждет приступа боли. Служанке пришлось уйти, так как кто-то спускался по лестнице. Подойдя к привратницкой, она попыталась улыбнуться, но прежнее равнодушное выражение все же не появилось на ее лице.
- Это ты, Алиса?
Консьержка стояла к ней спиной, раздевая дочь. Инспектор сидел у печки, зажав между коленями кофейную мельницу; он вопросительно взглянул на служанку:
- Вы его видели?
Она присела на край стола и пожала плечами, над закатанными чулками угадывались плотные ляжки.
- Пари держу, он спятил, - сказала она. А консьержка возразила, не поворачиваясь, держа английскую булавку во рту:
- Спятил-то спятил, да знает что делает! А ты иди спать, - добавила она, подтолкнув дочку.
Консьержка чувствовала себя усталой. Она взяла кофейную мельницу из рук инспектора.
- Спасибо, вы очень любезны. Они успели привыкнуть друг к другу. Полицейский уже две недели сидел за этим районом и нашел себе прибежище в привратницкой. На плите для него всегда стоял горячий кофейник. А он порой приносил то вино, то пирожные.
Алиса покачивала крепкой ногой, сердито уставившись в пол.
- Хозяйка моя пришла?
- Час назад, с невесткой из Конфлана. Консьержка уселась, опять надела очки, и лицо ее приняло задумчивое выражение.
- Понимаете, я вот поклясться готова, но все-таки утверждать, что не ошиблась, не берусь... В ту субботу он пришел в тот же час, что всегда. Он приходит поздно только в первый понедельник месяца. Когда он спустился вниз, я уж не заметила, только знаю, что ночью я ему открыла дверь.
- Чтобы выпустить?
- Нет, впустить, в том-то и дело!
От этих разговоров она казалась себе все более сообразительной. Алиса покачивала ногой, а инспектор машинально следил за ней. Было жарко. Кофе медленно капал сквозь фильтр. Во всем чувствовался воскресный вечер, усталость от ничегонеделанья, вялость и расслабленность, от того, что минуты сменяют друг друга медленнее, чем в будни.
У служанки ныла поясница, болели ноги в слишком тесных туфлях. Жильцы проходили мимо привратницкой и лениво поднимались по лестнице. Какая-то женщина заглянула в дверь:
- Свекровь не приходила?
- В три часа заходила. Сказала, что встретит вас на кладбище.
Алиса все смотрела на инспектора, потом спросила, держа во рту незажженную сигарету:
- Вы что, арестуете его?
Консьержка так и впилась в нее своими узкими глазками.
- Распутница, вот ты кто, - заявила она. Это не было шуткой. Ее раздражала пышная фигура служанки, ее голые руки, ямочка на подбородке.
- Это еще вопрос, - вздохнул полицейский, протягивая ей спички. Требуется доказательство.
Консьержка наморщила лоб, будто эти слова были обращены именно к ней, будто ей-то и поручили найти это доказательство.
- Если его не посадят, он опять за свое возьмется. Это так и чувствуется. Я, например, до него бы пальцем не дотронулась, хоть озолоти меня всю. Знаете, я даже боюсь к белью прикоснуться, которое он по средам приносит мне для прачки.
Инспектор бросил сигарету в ведерко для угля. Он тоже устал от безделья, от ожидания, от пребывания день за днем то здесь, на этой кухне, то на перекрестке Вильжюифа.
- Снесите-ка ему, - сказал он, вынимая из кармана конверт.
- Что это такое?
- Повестка от комиссара, на среду. Может быть, это его на что-то подтолкнет.
- Надо пойти к нему?
Консьержке было страшно, но конверт в руке придал ей угрожающий вид.
- Так я пошла!
Служанка тоже направилась к двери. Инспектор посмотрел на нее в упор, кивнул на уходящую консьержку и попытался взять ее за руку. Ему хотелось остаться здесь с ней вдвоем, но она сделала вид, что не поняла, и торопливо побежала через двор. Подморозило еще сильней, и квадрат неба над двором серебрился, несмотря на ночную темноту.
***
В темной комнате, встав коленями на кровать, чтобы лучше видеть, Алиса не могла услышать, как стучит консьержка в дверь напротив, но догадалась об этом, увидев, как вздрогнул мсье Гир. Он в это время занимался тем, что резал ножницами большие листы серой бумаги, разложенные на столе, сняв воротничок и башмаки.
С ножницами в руках, он повернулся к двери и сперва отшатнулся. Потом торопливо, на цыпочках подошел к ней, наклонился и приник глазом к замочной скважине.
Консьержка, должно быть, нетерпеливо топталась на площадке и что-то говорила, потому что мсье Гир выпрямился, застегнул пиджак, чуть-чуть приотворил дверь и протянул руку, не показываясь сам. С четвертого этажа доносились звуки скрипки, где-то бормотало радио: жильцы включили его, едва вернувшись домой.
Закрыв дверь, мсье Гир рассматривал конверт, вертел его в руках, не распечатывая, потом взял нож в стенном шкафу, где стояла плитка, медленно вскрыл и развернул листок.
Он не сделал ни единого жеста. Лицо его не изменилось. Он уселся у стола, пристально глядя на листы серой бумаги, которыми до того занимался. Он не слышал ни гула машин, бегущих мимо дома, ни скрипки, ни радио. В голове шумело, то ли это от горящей печки, то ли билась в жилах кровь.
Алиса на цыпочках вышла из своей комнаты. А мсье Гир внезапно поднял голову и посмотрел в освещенную комнату служанки. Никогда еще он так ясно не видел эту комнату, до малейших подробностей. Девица вошла обратно, резко захлопнула за собой дверь и сразу же бросилась на кровать, не раздевшись, уткнув лицо в согнутую руку. Мсье Гир и бровью не повел. Она лежала ничком. Все тело ее содрогалось, плечи тряслись от рыданий, ноги неистово колотили розовое одеяло. Она всхлипывала, заливалась слезами. Это зрелище, вероятно, показалось мсье Гиру нелепым и чем-то смутило; он взял со стола один из листов серой бумаги и прикрепил его кнопками к одному из трех стекол окна. Однако он еще видел ее через два других. Работал он медленно, шевеля губами, будто разговаривая сам с собой.
Алиса приподнялась, перевернулась, одним прыжком вскочила на ноги и в ярости сорвала с себя шелковую кофточку, оставшись в одной рубашке. Волосы ее растрепались. Она носилась по комнате, от кровати к туалетному столику, потом схватила гребенку, швырнула ее через всю комнату, но разок-другой при этом бросила взгляд в сторону мсье Гира.
Он взял второй серый лист и еще четыре кнопки. Две он уже прикрепил. Алиса лихорадочно рылась в сумочке, боясь потерять хотя бы секунду, вытащила оттуда карандаш и оторвала клочок бумажной скатерти с кружевной оторочкой, которой была накрыта этажерка.
Мсье Гир отступил к столу, откуда ему уже ничего не было видно. Но тут же снова сделал шаг вперед и, наклонив голову, посмотрел в единственное не закрытое бумагой стекло.