— Хорошо, хорошо, — заверил Климцов.
Когда Манефа вышла, он вспомнил другую просьбу — Феклы Зюзиной — об электродойке. На заседании правления вопрос об этом решили положительно. Но Климцов был уверен, что устанавливать электроаппараты в старом коровнике неразумно. Конечно, то, что доярки требуют облегчения труда, вполне законно. Да и в городе на одном из совещаний нового председателя критиковали за дедовские методы в животноводстве, будто он, Климцов, внедрял их…
Видимо, строительство коровника откладывать больше нельзя. Если не заложить его теперь, через несколько месяцев непременно возникнет потребность строить что-то другое, не менее важное, и тогда затея с коровником будет опять отложена, — размышлял Климцов. — А где строить? Рядом с нынешним? А может, целесообразно возводить его в другом месте? И где взять материал, если лес, заготовленный впрок, пущен в дело? Впрочем, не весь. Есть еще штабель отличных бревен, припасенных для постройки колхозной конторы. С этим можно и подождать…
3
Иван Данилович засиделся в правлении и пришел домой уже около десяти часов. Сын Гришка спал, жена стояла у стола и что-то кроила из пестрого ситца. Скинув сапоги, Климцов походил взад-вперед по комнате, ощущая, как домашнее тепло просачивается под рубашку.
Тамара, положив ножницы, тихо спросила:
— Что долго?
— Да все дела.
Тамара собрала со стола разрезанные куски ткани и, подойдя к мужу, обняла его.
— Скучно мне. Ты приходи пораньше.
— Ну-ну, ладно, — тронутый неожиданной лаской и этим признанием жены, пообещал Иван Данилович и посмотрел на детскую кроватку.
— Лег-то вовремя?
— В девять. Убегался. Подружился с соседскими детьми, еле домой зазвала.
— Ну пусть спит. Перекусить бы.
— Сейчас соберу. Чайник горячий. Да, чуть не забыла, там для тебя есть сюрприз, — жена многозначительно улыбнулась и принесла из сеней сверток, развернула его. В нем оказалась свежая семга. Иван вскочил со стула, точно ужаленный.
— Это что такое? — возмутился он.
Жена прикрыла ему рот ладонью.
— Тише, разбудишь сына. Принес какой-то рыбак.
— Какой рыбак?
— Не знаю. Он не назвал себя.
— И ты приняла? Какая неосторожность! Ты понимаешь, что ты наделала?
— А что? Разве ты не просил его принести?
— Конечно, не просил! И не собираюсь просить. Это знаешь что, друг мой? Взятка!
Тамара совершенно растерялась.
— Да кабы я знала, Ваня! — наконец вымолвила она.
— Ну ладно, расскажи, какой он из себя.
— Ну… такой… среднего роста, в резиновых сапогах, чернобородый. Нет, скорее, седобородый… Глаза большие, темные, вроде цыганские…
— Старый?
— На вид лет пятьдесят или побольше.
— И что сказал?
— Сказал, что принес тебе рыбу и все…
— Эх, Тамара! Надо было взашей гнать его с таким подношением! Семга — рыба строгого учета. Это, наверное, браконьерская или украденная из улова на тоне. Ну ладно, ты не очень расстраивайся. Выясним, кто принес. Меня, видишь ли, прощупывают, беру ли я подарки. Люди ведь разные. Больше, конечно, хороших, но есть и прохиндеи: ищут для себя всякие лазейки да выгоды. Прошу тебя, впредь никаких приношений не принимай. Поняла?
— Как не понять, Ваня…
— Ну вот и ладно. Будем ужинать.
Пришла мать, Екатерина Прохоровна, почаевничать. По расстроенному виду снохи она сразу догадалась в чем дело.
— Тут приходил Степан Сергеев. Я в окно видела, — сказала она будто между прочим.
— Степан Сергеев? — с живостью спросил сын. — Ну завтра я с ним поговорю.
— Поговори-ко, поговори. — В словах матери Иван уловил одобрение. — Чего принес-то? Семгу, поди?
— Семгу.
— Ты ведь не просил!
— Была нужда!
— Проверяют тебя, Иван. Не попади впросак, — посоветовала мать. — Степан-то нехороший мужик. Раньше, бывало, все, что плохо лежит, тянул к себе. А и теперь лучше не стал. В колхозе работать не хочет — больным сказывается, а для себя ловит рыбу на озерах и продает. Деньги копит. Одним словом, живет единоличником. Панькин с ним немало крови попортил. Вот теперь и тебя стал обхаживать…
Тамара потупила взгляд. Ей было стыдно, что она подвела мужа.
Придя утром на работу, Климцов сразу же послал за Сергеевым и, пока он не пришел, хотел было заняться делами. Но тут в кабинете появился олений пастух Василий Валей.