Собака зарычала. Но внутри неё не так страшно. Её больше не видно. Она превратилась в размытое пятнышко. Запах совсем рядом. Её запах. Ой! Упала… Всё трясётся. Как страшно. Что происходит? Что происходит?!
Машина везла Джину за город, в маленькую деревню у леса. По песчаной дороге, вдоль зелёного поля, к домику у широкого тополя. Двухэтажный с красной крышей, с зелёным металлическим забором в рост человека. Он приветственно раскрыл двустворчатую пасть, впустил большую собаку с маленькой внутри.
Джину выпустили, и она неуклюже плюхнулась на траву. У крыльца дома сидел пушистый серый кот, а на пороге стоял мужчина в полосатой майке. Рыжая подошла к нему и стала говорить. Джина принюхалась.
Столько новых запахов.
Она неуверенно прошлась вдоль машины. Понюхала травку. Увидела запах кота, фыркнула и шёрстка на спине встала чуть дыбом. Увидела какашку, фыркнула. Учуяла новый неизвестный запах. Подняла мордочку. Запах шёл от одного из двух мутных пятен. Она подошла поближе. Увидела усатого и полосатого мужика. Его запах. Резкий.
Серый кот лениво крутил хвостом, когда Джина подошла к нему и понюхала. Пушистый пах кашей и мясом. Он облизывал лапы и выглядел довольным.
Шёрстка на спине поднялась ещё выше, Джина фыркнула, но её пыл остудил приятный голос женщины.
Знакомься, Джина — это Боря. А это папа Витя. Пошли в дом… Ну чего ты. Это Борька. Он свой. Фу, Джина! Фу! Пойдём… Пойдём покажу тебе всё…
Рыжая подняла поводок, что ползал за Джиной хвостиком. Потянула к себе. Пушистый недовольно фыркнул. Её тянули в новый дом, который пах… вкусно. Кашей и мясом. А ещё чем-то другим, что нельзя было увидеть.
Куда ты тянешь? Что там? Не чувствую её. Где она? Тут всё чужое! И шерстяной этот! Ух я бы его! Нет их запахов. Ой! Не могу терпеть! Ой! Нужно. Сейчас. Ой…
Чего это она? Обоссалась?!
У неё слабый мочевой, она старенькая.
А воняет как! Сама будешь за ней убирать! Делать тебе нехер…
Я всегда о такой мечтала. Зина просто так отдала!
Если она обоссыт мне диван — вылетишь вместе с ней.
Так! Давай мне тут не разговаривай! Нашёлся деловой!
Ага…
Иди сюда, Джиночка. Иди, хорошая. Ничего страшного… Всё хорошо. Пойдём. Вот так.
Джина шла и пугливо посматривала на сделанную лужу. На пороге Боря лениво открыл пасть. Принюхался к новому запаху. Скорчил недовольную морду и скрылся из виду.
Следующие два года пролетели в воображении Лёши калейдоскопом. В каждом кусочке узора была частичка жизни маленькой собаки. Вот она кушает кашу с мясом, которую вынюхала по приезду. Вот она бегает по скошенной травке за резиновым мячиком, который бросает усатый и полосатый дядька. А вот она лежит на диване, опустив мордочку между двумя короткими лапами. Частенько мелькала и рыжая женщина, которая ласково трепала за ушком. Пушистый Борька, лениво умывающийся на крыльце. Эти несколько лет в самом деле казались не хуже тех двенадцати у бабушки. Но вот яркие и сверкающие моменты стали исчезать, и на их место вставали более мрачные. Всё чаще ей было сложно вытерпеть, и она делала свои дела на ковёр. Усатый кричал и ругался, иногда даже пинал под попу, когда она только садилась, старушка бежала не в силах остановиться, оставляла на светлом ковре крупные жёлтые капли со сгустками крови. Её больше не пускали в жилое помещение. Она ютилась в прихожей.
Ехидный котяра проходил мимо с деловым видом, проскользнул в открытую для него дверь. Алексей видел, как песчинки калейдоскопа складываются в одну целостную картинку: седая мордочка между двумя короткими лапами. И тут он ясно ощутил тоску, но не ту, что приходит внезапно, когда мысли уводят в прошлое к лучшим временам, а другую, с которой ты живёшь каждый день и стараешься задушить весом дел и забот. Тоска, которая не отпустит, пока не умрёшь или не избавишься от её причины. Джина тосковала, и никакая травка или вкусная еда не могли её отвлечь от прожитых лет. От мягких и ласковых рук, от сильных объятий Лёши с которым можно было лежать часами и чувствовать тепло. От милой и пушистой подружки, с которой было не скучно, когда их оставляли одних. И славных днях, среди людей, и их любовь, что стала частью её, и которую не забыть и не заесть кашей с мясом…
За два года в осколках жизни так и не появилось Лёши и бабушки…
***
Вращение калейдоскопа прекратилось. Получилась целостная картинка. Лёша вернулся к Джине, в дом, что не стал ей родным. В коридор, под стол. Его старушка спала, и Лёша почувствовал, что это был тот самый день.