Сложив использованный бумажный платок и убрав его в задний карман сумки, чтобы не выскочил из неё в ненужный момент вместе с телефоном, я прокашлялась и, нацепив на лицо вежливую улыбку, нажала кнопку звонка.
Ну, Нина, с богом.
Бог, то есть Бестужев, открыл секунд через десять — словно ждал меня. Я даже забеспокоилась, а не стоял ли он за дверью всё это время и не смотрел ли на меня через глазок, ухохатываясь над тем, как я неуверенно мнусь и сморкаюсь? Хотя нет, вряд ли. При взгляде на невозмутимое лицо Бестужева не верилось, что он в принципе умеет улыбаться.
Кстати, да. Я не видела ни одной фотографии Бестужева, где он был бы с улыбкой на лице. Нет, всегда серьёзный такой. Царевич Несмеян…
Отличный псевдоним, между прочим. Олег Несмеян! Если ему вдруг понадобится второй, надо будет предложить.
Я, чтобы глупо не хихикнуть, поспешила выпалить, стараясь не слишком сильно таращиться на открывшего мне дверь мужчину:
— Доброе утро! Я Нина Маркова. Вам…
— Да, я вас жду, — кивнул Бестужев и сделал шаг назад, освобождая мне дорогу, чтобы я могла войти. Но не отошёл от двери достаточно для того, чтобы я, протиснувшись в проём со своей пышной фигурой, слегка не задела его локтем.
— Ох, извините, — тут же забеспокоилась я, подумав, что начало нашего общения уже так себе, — я не специально.
— Понимаю, — откликнулся Бестужев с тем же непроницаемым выражением лица. — Снимайте вашу одежду.
Хотелось пошутить, поинтересовавшись: «Всю одежду снимать или что-то оставить?» — но я прикусила язык. Вряд ли этот мужчина понимает такие шутки.
Выглядел Бестужев, кстати, прекрасно. До этого я всё время видела его в деловых костюмах — они ему до ужаса шли, — но сейчас Бестужев стоял передо мной в обычном сером свитере, похожем на льняной, и светло-голубых джинсах, и этот образ шёл ему ещё больше, придавая какой-то элегантной небрежности и уютности. И волосы… они были слегка растрёпаны, словно он недавно запускал в них ладонь, о чём-то задумываясь в процессе написания книги.
Надо же — автор-жаворонок…
Я сняла и передала Бестужеву куртку, потом шапку. Стащила с ног сапоги и надела тапочки — резиновые, белого цвета, — которые он предусмотрительно откуда-то достал перед моим приходом. А потом последовала за Бестужевым… на кухню.
Да-да, не в кабинет, гостиную или на крайний случай (очень крайний) спальню, а на кухню! От удивления я даже в сумку вцепилась, будто у меня пытались её отнять, не понимая, а что, собственно, происходит? Может, он завтракает ещё?
Но нет, на столе было девственно чисто. Только в воздухе витал приятный аромат хорошего кофе.
— Садитесь, Нина, — Бестужев махнул рукой на угловой диван, перед которым и стоял кухонный стол. С другой стороны располагались табуретки — сам писатель сел на одну из них. — У меня к вам несколько вопросов.
Я понимающе кивнула, непроизвольно рассматривая идеальный орлиный нос Бестужева. Тонкие губы, щёки с лёгкой небритостью, смуглая кожа, широкие брови и светло-зелёные глаза — красавчик. Я вдруг поняла, что этот мужчина напоминает мне Эдриена Броуди — такой же тип лица. Вроде бы и не скажешь, что классическая красота, но в ней безумно много обаяния и харизматичности. Только вот Броуди — человек улыбчивый, а Бестужев… м-да.
— Конечно, я отвечу на все ваши вопросы, Олег… м-м-м…
— Можно просто по имени, — откликнулся он, выбив у меня из лёгких весь воздух. — Вопрос первый… Насколько быстро вы печатаете?
— Вслепую, — ответила я, кашлянув. — Сколько знаков, не знаю, но быстро.
— Очень хорошо. Вон там, — Бестужев показал за свою спину, — есть кофемашина. Посмотрите на неё. Сможете мне делать на ней кофе?
Моё удивление усилилось.
— Конечно. — Я не выдержала и поинтересовалась: — А что, она какая-то очень сложная?
— Я до вас пробовал двух девушек, они не справлялись, — ответил Бестужев так же серьёзно, без улыбки. Хотя ситуация, на мой взгляд, была комичная. — Видите ли, я люблю кофе в зёрнах, который нужно молоть прямо перед тем, как делать напиток. Кофемолка у меня отдельно. Вон она, рядом стоит. И весы кухонные. Сначала надо отмерить на весах ровно четырнадцать граммов зёрен, потом смолоть их, сварить кофе, взбить молоко…
— Нарисовать взбитым молоком сердечко… — не выдержала и пошутила я и нисколько не удивилась, когда Бестужев серьёзно произнёс:
— Можно без сердечек. Просто кофе. Я пью такой раз в день, как раз перед тем, как сажусь работать. Мне казалось, ничего сложного, но ваши предшественницы не справлялись. Вы справитесь?
— Надеюсь.