Но он же ещё не целовал меня так! Теперь я это поняла. Прошлые поцелуи были всего лишь знакомством, лёгким флиртом, ненавязчивой близостью. Сейчас же это была прелюдия к сексу. Причём к долгому, жаркому и отвязному — в общем, к такому, какого в моей жизни, кажется, ещё не было.
Как мы разделись, я тоже не помню, но точно помню, что это произошло ещё в коридоре. И под разделись я подразумеваю не только куртки и сапоги, но и всё остальное, вплоть до трусов. И я бы постеснялась, но не успела, потому что Олег тут же потащил меня в спальню, попутно вытворяя с моим телом такое, что стесняться мой мозг тоже не успевал. И отключил эту функцию за ненадобностью через пару минут.
Бестужев и правда не стеснялся совсем ничего, а ещё он начисто был лишён тормозной жидкости в том, что касается секса. Хотя этот факт я поняла позже, уже утром. Тогда же я просто наслаждалась каждым поцелуем, сжатием, поглаживанием или похлопыванием, и даже укусами. Вообще всем наслаждалась, счёт потеряла своему наслаждению — а Олегу всё мало было…
Я не помню, сколько раз он заходил в меня в разных позах, чередуя активные движения с ласками — но это точно было долго. Он кончал и сам, потом вновь ласкал меня, возбуждался — и всё повторялось, но в новой позе. И в какой-то момент я совсем не удивилась, услышав от Олега обескураженное:
— Презервативы закончились.
— У меня всё чисто, — я даже обиделась, а потом, вспомнив, что бывает от соединения мальчиков с девочками, добавила: — И вообще для беременности неподходящий день цикла, можешь не заморачиваться.
— Вот и отлично, а то мне лень в магазин бежать, — обрадовался Олег… и всё стало ещё лучше, намного острее и приятнее. И зачем мы вообще использовали презервативы, надо было сразу без них!
Удивительно, но я помню, когда всё-таки отключилась, устав от подобной физической активности. Олег, прижимая меня к изголовью кровати и закинув мои ноги себе на плечи, двигался с бешеной скоростью, шепча на ухо жуткие неприличности, и я, словив очередной немыслимый кайф и рассыпавшись миллионов удовлетворённых Нин, прошептала:
— Всё, не могу больше…
А потом, кажется, я упала в обморок.
75
Нина
Выспаться он мне не дал. Будил несколько раз за ночь настойчивыми ласками и брал, когда я просыпалась и согласно закидывала руки ему на плечи, удивляясь тому, насколько же можно быть неутомимым в сексуальном плане. Хотя и я, несмотря на свою усталость и сонное состояние, получала порцию удовольствия — но с Олегом, кажется, его невозможно не получать. Ему явно нравился не только сам половой акт, но и то, что ему предшествовало. Причём в больших количествах, что важно для любой женщины. Даже для такой разочарованной в мужчинах, как я.
Утром я с трудом уговорила Олега позавтракать — он не собирался вылезать из постели, а завтракать желал моей грудью, сжимая и тиская её без конца, как две игрушки-антистресс. Мне очень нравилось, но и поесть тоже хотелось, поэтому я приготовила завтрак, а потом…
А потом мы обновили кабинет Бестужева, окончательно изгнав из него призрак Аллочки-Пусечки. И мой стол обновили, и его стол, и диван…
— Тебе надо было становиться не писателем, а порноактёром, — простонала я ближе к обеду. — У меня скоро будет трудовой мозоль на всём организме, особенно между ног. Я за всю жизнь столько сексом не занималась, сколько с тобой меньше чем за сутки!
— Не преувеличивай, — фыркнул Олег, играя моей грудью, которой я почти лежала на его столе. Что творилось с бумагами и письменными принадлежностями — ужас! Как будто Мамай по кабинету прошёл, почти всё валялось на полу. — И вообще мы только начали.
«Стрижка только начата», — вспомнила я фразу из мультфильма и пришла в ужас.
— А когда ты будешь работать?
— Да, это проблема, — согласился Олег, толкаясь в меня. Глубоко-глубоко, чтобы в глазах молнии вспыхивали. — Я хотел перед Новым годом побольше написать, а теперь не знаю даже. Тебя я хочу ещё сильнее. Так что, наверное, уйду в отпуск на неделю.
— Пощади! — взмолилась я полушутливо-полусерьёзно, на самом деле не зная, чего хочу больше — то ли чтобы Олег прекратил, то ли чтобы продолжил. Сама в себе запуталась.
— Пощадю, — усмехнулся Бестужев, вместо пощады начиная двигаться быстрее. — Сейчас пощадю, и потом ещё раз, и ещё, и ещё…