Впервые в жизни он открыл часть своей души не врачу, а другому человеку. Точнее, человеку, которого хотелось сделать своим. Чтобы вместе работать над книгами, ходить в магазины, обсуждать что-нибудь, праздновать Новый год, 23 февраля, 8 марта и прочие праздники.
Олегу и правда хотелось изменить свою жизнь подобным образом — он Нине ни капли не соврал. И он верил в то, что у него получится. Да и врач твердил ему об этом уже много лет — что совсем не обязательно отказываться от близких отношений из-за опасений не привязаться в достаточной степени. Говорил, что у Олега получилось уже столько всего, вполне может получиться и семья. Но Бестужев, натыкаясь на улицах на парочки с колясками, пытался представить себя отцом… и впадал в эмоциональный ступор. Какой женщине будет приятно, если её муж окажется равнодушным к их ребёнку? Да Олегу и самому будет жутко узнать о себе подобное. И он не рисковал. Да и не с кем было — не попадалась ему такая женщина, с которой захотелось бы попробовать рискнуть.
И вот, наконец — попалась. Но у Нины столько комплексов и традиционных представлений о том, какой должна быть жизнь, что она вполне может отказать Олегу. Тем более, что она натерпелась и от бывшего мужа, и от Герасимова-младшего, а тут, получается, надо изначально ввязываться во что-то очень сомнительное и нестандартное. Захочет ли Нина этим заниматься? Олег не знал. Но он знал, что сказал и сделал всё, что мог — остаётся только ждать.
Ожидание немного скрашивалось общением с Машей, которая очень расстроилась, узнав от мамы, что на Новый год они всё же не пойдут к Олегу в гости. Нина спросила разрешения, можно ли соврать и сказать, что Бестужев приболел — иначе, мол, Маша не отстанет, — и он согласился. Интересно, если Нина примет отрицательное решение, она будет врать дочери, что он умер? Или что-то другое придумает? Олег даже не представлял.
Чтобы отвлечься, он старался работать как можно больше, и в итоге к 31 декабря написал столько текста, что решил — хватит сидеть дома, а то на заднице скоро трудовой мозоль вырастет. И остеохондроз начнётся.
Поэтому Олег собрался и ближе к вечеру отправился в центр города, решив, что прогулка в новогоднюю ночь — то, что ему нужно.
Но у судьбы вновь оказались свои планы.
82
Нина
Олег задал мне задачу со звёздочкой.
Серьёзно, я не мучила свой мозг с той же напряжённостью уже миллион лет. Даже решение насчёт Андрея с его настойчивостью казалось мне теперь сущей ерундой, сравнимой с таблицей умножения, а вот то, что вывалил на меня Олег — это грёбаные интегралы как минимум. А то и ещё что-нибудь похлеще из курса высшей математики, который был у меня на первом курсе института и максимально действовал на нервы.
Меня шатало то туда, то обратно. Порой я думала — а почему бы и не попробовать? А потом вспоминала всё прочитанное про диссоциальное расстройство личности, ужасалась и приходила к выводу, что мне оно не надо. Серьёзно, Нина, тебя два мужика уже искалечили, как могли, зачем тебе третий? Живи, как жила, дочку воспитывай. От Олега увольняйся и в редакцию возвращайся — правда, лучше в другое издательство, наверное, — книжки делай и думать забудь о личной жизни. Не для тебя она, неужели ты ещё не поняла? То козлы, то психи попадаются. Хватит уже, успокойся! Лучше вибратор себе купи.
Но не получалось успокоиться. Тем более, что однажды я, заметив, как Маша, хихикая, увлечённо с кем-то переписывается, поинтересовалась, кто там на проводе, и услышала неожиданный ответ:
— Олег!
— К-какой Олег? — уточнила я, от шока начав заикаться.
— Твой писатель, мам! — с улыбкой сказала дочь, не отрываясь от телефона, а через секунду, засмеявшись, повернула ко мне экран.
Чёрт. Я не удержалась от улыбки, потому что на фотографии в позе «почеши мне пузо, ну что тебе стоит, ну почеши, а?» развалился Бегемот. И не где-нибудь, а прямо на рабочем столе Олега, разметав большими пушистыми лапками все его ручки и бумажки.
Подпись к фотографии гласила: «Мохнатая и наглая колбаса».
Господи, что же это делается-то, а?
Теперь я понимала, по какой причине Олег вёл себя с Машей подобным образом. Ни один мужчина не стал бы так себя вести! Нормальный мужчина, который понимает, к чему может привести поощрение чужого ребёнка. Маша привязывалась к нему! Но Олег — не её папа, он просто… да хрен знает, кто он! «Мой писатель» — самое приличное, что я могла сказать по отношению к подобному его поведению.