Стояла тишина. А через некоторое время незнакомый голос произнёс:
— Почему решение продолжить путь принималось без нас?
Орлов не стал поворачиваться на звук. Продолжая смотреть поверх толпы, он произнёс:
— Я — капитан. Я принимаю решение, куда проложить курс. Я принимаю решение, кому жить и кому умереть. Кто первым пойдёт в бой, а кто останется в тылу. И я решаю, что важнее для нас. Если вы не согласны с моим решением — пусть командование рассудит нас. Всю ответственность за смену курса я беру на себя. Но я буду отвечать перед императором, а не перед самозванцем, который, очевидно, ступил на военный корабль в первый раз, — на последних словах Орлов повернулся к Чеботарёву и в упор посмотрел на него. — Этот человек предал меня. Завтра он так же предаст и вас.
— Вы хотели поменять курс ради собственной выгоды! — Чеботарёв стукнул кулаком по столу.
— Разве не это сделали вы сейчас? — Орлов снова обвёл взглядом толпу. — Выпустите офицеров, которые разбираются в навигации. Пусть проверят курс.
Поднялся шум, и больше Орлову ничего не удалось сказать. Его увели и снова поместили в камеру, где он и находился до самого вечера — по-прежнему не в состоянии уснуть, он лежал на узкой койке, а Ксения примостилась рядом и задумчиво гладила его по волосам. Казалось, всё происходящее ничуть её не напугало.
Когда склянки пробили девять вечера, в тюремном коридоре наконец появилась ещё одна делегация. Она почти целиком состояла из матросов, среди которых шёл лишь один из младших офицеров — навигатор седьмого звена.
— Вы свободны, — произнёс глава делегации, звякнув ключом, и с глубоким вздохом Орлов поднялся на ноги и вышел в коридор, — приносим наши извинения, капитан.
Орлов поджал губы, сдерживая злость.
— Где Чеботарёв? — спросил он.
Глава делегации отвёл взгляд.
— Один из шлюпов пропал, — сказал он. — И вместе с ним — старший лейтенант.
Не говоря больше ни слова, Орлов двинулся по коридору прочь. Он обернулся только один раз — проверить, следует ли Элена за ним. В том, что Ксения стоит у него за плечом, он не усомнился ни на миг.
— Будьте добры, передайте штурману Соколову, что он повышен до боцмана, и первая вахта — его.
Ксения кивнула, и, покинув коридор, они разошлись в разные стороны — Орлов отправился на офицерскую палубу, а Ксения — отдавать приказ.
Когда Ксения наконец закончила с заданием и открыла дверь капитанской каюты, Орлов уже лежал на своей койке, закрыв глаза.
Ксения осторожно прикрыла дверь за спиной и принялась расстёгивать китель.
Повесив его в шкаф, она, не снимая блузки, направилась к креслу. Потом замерла на секунду и повернулась. Поколебавшись, бесшумно подошла к Орлову и поцеловала.
Ксения хотела было выпрямиться, но Орлов, не открывая глаз, потянул её на себя.
— Вы собираетесь спать сидя? — пробормотал он, утягивая Ксению за собой на кровать.
— Я не хотела вам мешать.
Руки Орлова скользнули по пояснице девушки, и Ксения обнаружила, что голос не слушается.
Легко высвободив блузку, руки Орлова принялись стаскивать её, а затем заскользили по обнажённому телу.
Ксения со всей силы вжалась бёдрами в тело капитана.
— Капитан, не мучайте меня. Вы же видите — я вас хочу.
Орлов открыл глаза и, не говоря больше ни слова, придавил к кровати тело Ксении, навалившись на него всем весом. Избавив её от брюк, приподнялся на руках и принялся целовать острые плечи, спускаясь поцелуями всё ниже на грудь.
Остановившись на уровне живота, очертил языком пупок. Затем выгнулся, скользнул вверх по телу Ксении и резко вошёл в него.
Ксения резко выдохнула. Орлов принялся целовать её лицо. Руки Ксении подхватили бёдра капитана и вжали плотнее в себя.
Орлов задвигался неторопливо, стараясь прочувствовать каждый миг — ему казалось, что он сходит с ума. Напряжение последних дней взрывалось внутри, смешиваясь с удовольствием, которого он не испытывал уже слишком давно.
Когда всё кончилось, они так и остались лежать, обнявшись, уже на боку. Ксения мерно поглаживала Орлова по спине и вжималась в него всем телом. Орлов кончиками пальцев чертил узоры на её спине — недолго, пока не уснул.
А Ксения всё смотрела и смотрела на лицо Орлова, вымотанное и казавшееся совсем прозрачным в полумраке, и никак не могла поверить, что он всё-таки принадлежит ей.