Кати прикрыла рот рукой.
— Быстрее! Обрежьте бант! — торопливо потребовала она. — Вот тогда платье мне пойдёт!
Портной бросился исполнять приказ, а Анастасия остановилась у окна.
— Всё равно не так! — Кати топнула ногой, от чего табуретка покачнулась, и портной едва успел подхватить её, не давая упасть. — Эти панталоны… Анастасия, неужели у мадам Ленорман были видны панталоны?
— Уверяю вас, мадемуазель была одета именно так! — повторил портной.
— Никаких панталон, — поддержала сестру Анастасия. — Знаешь, что… Нужны не панталоны, а тоненькая сорочка. Никакого крахмала. И поверх надень юбочку. Вот сюда, — Анастасия подошла к сестре и коснулась рукой бедра, — и, наверное, ещё вот сюда, — она указала под грудь.
Кати переглянулась с портным.
— Может быть, — признал тот. — Сейчас начну кроить.
Анастасия не сдержалась и всё-таки зевнула.
— А с моим платьем что? — поинтересовалась она, снова отворачиваясь к окну.
— Скоро будет готово, меня немного отвлекли, видите ли… — портной замолк и покосился на госпожу Кати, которая подняла его в шесть утра, едва заслышав новости о том, что мадемуазель Ленорман никогда больше не наденет кринолин.
— Зачем тебе платье?! — перебила портного Кати. — Ты всё равно можешь носить только мундир! Император никогда не отменит этот указ.
Указ, согласно которому каждый первенец в дворянской семье должен был отслужить в вооружённых силах двадцать лет существовал в Империи Ромеев уже триста лет. Не имел значения ни пол, ни состояние здоровья. Последнее могло лишь ухудшить положение призывника, потому что негодные к строевой попадали в основном в самые непрестижные части.
Способ освободиться от повинности был один — получить личное разрешение Императора на вступление в брак. Потому как охрана домашнего очага считалась не менее почётной и необходимой обязанностью, чем служба в армии.
Кати могла радоваться тому, что в последнее время от военной службы освободили хотя бы младших дворянских детей. Анастасии же не повезло. Она была старшей в семье. Отец, возможно, добился бы освобождения от службы, будь у него сын, который смог бы её заменить. Но мальчиков в семье Ростовых не родилось.
Со свадьбой же дело никак не ладилось… Хоть девушка и была завидной невестой, избранник её никак не мог определиться со своими планами на будущее. Анастасии оставалось только вздыхать, но надежды она не теряла.
— Хочется верить, — возразила Анастасия, — что я всё-таки скоро вступлю в брак и больше никогда не вспомню эту ужасную вещь. Граф Орлов… — она замолкла, увидев, что портной уже держит платье в руках, — превосходно, — она подошла вплотную и обошла изделие и его творца со всех сторон, — дайте сюда, — она скрылась за ширмой, но раньше, чем портной успел снять очередные мерки с Кати, вернулась назад. Тёмно-голубое, как летняя ночь, кружевное платье уже было на ней. Не обращая внимания больше ни на кого, Анастасия подошла к зеркалу. Огладила подол и стряхнула осевшую пылинку. Наклонила голову вниз, затем запрокинула назад, имитируя горделивый взгляд. Сделала несколько шагов, отступая в другой конец комнаты, и, повернувшись к зеркалу спиной, попыталась рассмотреть шлейф.
— Какая грубая ткань… — заметила она разочарованно. — Так и должно быть?
— Мон шер, это фриз. Вся Корсика теперь носит фриз.
— А на Альбионе корсажи вообще скоро не будут носить! — вставила Кати, явно недовольная тем, что перестала быть центром внимания.
— Кстати о корсаже… я думала, он будет расшит жемчугом, разве нет?
— Дражайшая мадемуазель, жемчуг приносит несчастья. К тому же в нём вы будете слишком бледны. Я позволил себе небольшую вольность, чтобы подчеркнуть ваше лицо. Вам нравится?
Анастасия снова повернулась к зеркалу. Оправила подол, выставила вперёд ножку. Потом другую. Прищурилась, вглядываясь в своё отражение, чтобы определить, в самом ли деле ей идёт этот цвет.
— Может быть, может быть… — задумчиво сказала она и снова подошла к зеркалу вплотную.
— Вы прелестны, молодая госпожа, — сообщил портной из-за её спины, — как кисть живописца живообразует даже лучший кусок холста, так равно игла может учинить нас людьми, разве нет? Ибо без сей иглы не можете вы включены быть в настоящий свет.
Впрочем, Анастасия уже не слушала его. Взгляд её, на секунду оторвавшись от зеркала, устремился в окно и тут же выхватил из снежной дымки сани, которые он узнала бы среди сотен других. На дверцах их красовались пурпурные с золотом гербы, которые двести лет назад принял род Орловых.