– Джон! – Позвал негромко, стараясь, чтобы получилось не слишком хрипло, но голос, осипший от магических отваров Джеймса, казался чужим.
– Доброе утро, милорд.
Дверь медленно открылась, и в сером полумраке спальни появилась худая ссутуленная фигура. Джон был бледен и больше обычного походил на тень.
– Ваша сорочка, милорд, – остановившись рядом с кроватью, прошелестел камердинер.
На длинном лице застыла траурная мина.
– Я вчера немного погорячился, Джон.
Я посмотрел на старика, служившего еще отцу. Обиделся. Вон, губы дрожат. И в глаза не смотрит. И руки трясутся.
Джон помог надеть сорочку, застегнул последнюю пуговицу, подал мне сюртук и только тогда, не поднимая взгляда, ответил:
– Что вы, милорд. Я понимаю, милорд.
– Понимаешь?
– Проклятие, милорд. Нер Картер предупредил, чтобы слуги вели себя осмотрительно.
– И о чем еще предупредил Картер?
Мне даже интересно стало, как много понял Джеймс.
– Чтобы горничные не попадались вам на глаза.
Значит, много. Это плохо. Так ведь и те, кому не следует ничего знать, догадаются.
– Понятно. Что ж, ступай, Джон.
– Велите подать завтрак, милорд?
– Я спущусь в столовую.
– Милорд, я вчера не успел доложить.
– Да?
– Поздно вечером принесли еще одно письмо. Посыльный из дворца.
– И где оно?
– Нер Картер велел вас не беспокоить, сказал, утром сам передаст.
– Хорошо. Скажи Картеру, чтобы зашел.
Камердинер неслышно выскользнул за дверь, а я задумался. С чего бы дворецкому сортировать мою почту?
– Милорд?
А вот и он. И лицо такое бесстрастное, словно и не отпаивал меня вчера полынником.
– Письмо, Джеймс.
– Пожалуйста, милорд.
Эрх достал из-за спины украшенный знакомыми вензелями конверт и протянул его мне.
– Почему сразу не отдал? – Сломав печати и разрезая плотную бумагу, спросил дворецкого.
– Магия, милорд. Вчера вы не совсем ее контролировали.
Темные глаза смотрели мягко и понимающе. Совсем как тогда, в Батре. Какого уровня заклятие я там отхватил? Восьмого, кажется? И Джеймс точно так же выхаживал меня своими травами, возвращая к жизни.
В памяти мелькнуло смазанное видение: тростниковая крыша, круглые каменные стены, набитый соломой тюфяк и огромная жестяная кружка, над которой поднимался пар. Я провел в бетакле Джеймса без малого неделю, и все это время эрх не отходил от меня ни на шаг. А потом, словно так и надо, прикрывал мою спину, когда я разбирался с врагами.
– Что ж, ты все правильно сделал, дружище.
– Принести еще отвара, милорд?
– Пока не нужно. Что там нера Грей? Во сколько она вчера ушла?
– В восемь, милорд.
– Почему задержалась?
– Не могу знать, милорд.
– Проследи, чтобы сегодня она ушла раньше.
– Хорошо. Я могу идти, милорд?
– Подожди.
Я вчитывался в приглашение, с трудом сдерживая раздражение. Ну до чего ж не вовремя! «Королевский бал… прибыть десятого сентября… в сопровождении спутницы…»
– Плохие новости, милорд?
– Отвратительные, Джеймс.
Строчки расплывались перед глазами. Проклятие снова набирало силу. И даже то, что вчера весь день провел в Пьяном квартале и сменил пятерых девочек мамаши Ванды, не помогло. Ну и как прикажете идти на бал?
– Я могу что-то для вас сделать, милорд?
– Пожалуй. Когда появится нера Грей, приведи ее ко мне.
– Да, милорд.
– Хотя, нет, вначале накорми ее.
– Слушаюсь, милорд.
– А потом – ко мне. Все, иди.
Я подошел к окну и уставился на кусты красных георгин и копошащегося рядом с ними садовника. У старика Хэмфри была особая любовь к этим пышным цветам, и он готов был возиться с ними от рассвета до заката. Как говорится, одна, но пламенная страсть…
Так. А эта что здесь делает в такую рань?
Взгляд скользнул по тонкой фигурке. Скромный синий костюм, пышные каштановые волосы, старомодная шляпка, изящная, какая-то даже беззащитная шея, раскрасневшиеся щеки. Странно. Что-то в прошлый раз не заметил на них ямочек. А, ну понятно, девчонке не до улыбок было. А тут, ты гляди! Словно никаких забот и проблем не знает. Да и какие у нее могут быть проблемы?
В душе заворочалась тяжелая темная клякса. Захлестнула. Подошла к самому сердцу.
– Рокарио, – выдохнул одно из сильнейших заклятий, и почувствовал, что дышать стало легче.
Ничего. Самое сложное уже позади. Осталось всего несколько дней, и остатки чужеродной магии окончательно исчезнут. А пока нужно держаться и не реагировать на ту, что замкнула проклятие на себе.
Грей снова улыбнулась своим большим подвижным ртом, а у меня сбилось дыхание, когда я представил, что она может сделать этими удивительно пухлыми для ее худенького лица губами.