Выбрать главу
* * *

На следующее утро мой карантин был завершен. Конвоир проводил меня к административному зданию и завел в кабинет начальника тюрьмы. Наверное, каждый вновь прибывший заключенный проходил через аудиенцию у начальства, распределение на работу и так далее.

Кабинет начальника был обставлен довольно аскетично. Обыкновенный письменный стол, несколько стульев, книжные полки, большой шкаф со стеклянными дверцами, сквозь которые были видны корешки толстых папок с делами или документами. Одинокий цветок с длинными колючими листьями на подоконнике.

За столом, в некоторой тесноте, сидели двое мужчин в форме, оба среднего возраста и ничем не примечательной внешности. Один был немного плотнее и, может, чуть старше другого. Они оба листали какие-то бумаги, кажется, мое дело изучали, и в тот момент, когда я вошла, один на что-то указывал другому и эмоционально что-то говорил. Но резко замолчал, едва открылась дверь. Конвоир доложил о прибытии заключенной. Я переступила порог, дверь за мной закрылась. Я осталась молча стоять на месте. Молчали и мужчины, они продолжали пялиться в документы и делали вид, что меня здесь нет.

«Вот вам и подготовилась, – думала я тем временем, – нужно было хоть в общих чертах узнать у Генки, как положено себя вести новоиспеченному заключенному с новым начальством. Мало того что я за столько лет на вольных хлебах отвыкла от подобного общения, но и, подозреваю, в исправительных заведениях существуют собственные ритуалы, обязательные для выполнения».

Пауза затягивалась. Я решила, что тот, кто сидит в центре стола, скорее всего, и есть начальник. А тот, что приставил поближе к нему стул, возможно, заместитель или начальник службы безопасности. Значит, решили встречать вдвоем? Что ж, репутация меня явно опережает.

Наконец я решила, что пауза затянулась сверх всякой меры, а заодно вспомнила, что являюсь бывшим военным. Поэтому, не теряя больше времени, гаркнула:

– Разрешите войти, гражданин начальник?!

Кажется, прозвучало это неожиданно и странно. По крайней мере, оба мужчины слегка опешили, перестали таращиться в документы и уставились на меня.

– Проходите, Евгения, присаживайтесь, – начальник колонии после новой паузы гостеприимно указал на стул, – меня зовут Михаил Петрович Хворостов, я начальник этого исправительного учреждения.

– И на будущее, – добавил заместитель, – вы должны называть свое полное имя и статью, по которой осуждены.

– Это мой заместитель и начальник службы безопасности Ковров Василий Петрович, – представил начальник коллегу.

Я сочла, что говорить «очень приятно» будет не совсем уместно, поэтому просто кивнула и выдала робкую улыбку.

– Евгения, не стану ходить вокруг да около, вы человек с военной школой и дисциплиной.

– Непонятно только, почему ее на нашу голову навязали, – склоняясь к начальнику, громким шепотом буркнул зам.

– Поэтому, надеюсь, вам не составит труда вписаться и привыкнуть к распорядку и режиму нашего заведения, – повысив немного тон, закончил все же начальник мысль. – Жилые отсеки у нас называются бараками. В каждом из них содержится по сорок женщин. На четыре отсека имеется душевая и прочие удобства. Не так давно в наших жилых, рабочих и подсобных помещениях был произведен капитальный ремонт и значительно улучшились условия содержания женщин. Поэтому мы очень гордимся нашими достижениями, уютом и стараемся поддерживать чистоту, совместными, так сказать, усилиями. В каждом бараке имеется старшая. Она ознакомит вас с распорядком дня, графиком дежурств, а также с планом территории. Она же или кто-то из ее помощниц проводит вас на склад, где вы получите два комплекта белья, одежду и набор гигиенических средств. Вам выделят койку в бараке, покажут, где столовая, библиотека и так далее. Сегодня обживайтесь потихоньку. Завтра начнутся обычные будни. Рабочий день здесь длится двенадцать часов, из них один час выделяется на обед. Установленную норму выработки нужно выполнять непременно.

– А что нужно делать? – поинтересовалась я.

– Мы выполняем разнообразные заказы, но в основном женщины шьют спецодежду для различных служб.

– Я не умею шить!

После этого заявления повисла недолгая пауза.