Пак тоже молчал и не лез в душу. Но когда Фредди споткнулась — сразу же подхватил ее и помог устоять на ногах. А дома открыл перед ней дверь и помог снять пальто, точно настоящий дон. Еще по холлу плыл запах ужина, ковер на полу больше не пугал пятнами, а дверцы у шкафов висели ровно, а не болтались на петлях. Фредди громко фыркнула и понеслась к матушке: пусть этот земпри не воображает себе ничего!
Бенита почти традиционно лежала на кровати с мокрой тряпицей на голове, только вот на прикроватной тумбочке стояла тарелка с крошками печенья, а из-под подушки торчал уголок обложки дамского романа.
— Ты должна избавиться от этого человека, Фредди! Он ужасен! — проговорила матушка.
— Что опять? Тля?
— Нет, он сказал, что выводил лишай овце точно такой же микстурой, которую мне прописывал доктор. И я должна идти в городскую больницу, а не вызывать шарлатана.
— Ну как же я выпровожу нашего кузена, матушка? — Фредди забрала у нее тряпицу, заново смочила ее и вернула матери.
— Я знаю, кто он такой, хватит уже! Ты должна выпроводить Паскаля! Надеюсь, ты достаточно умна, чтобы взять у него аванс из этих двух тысяч?
Фредди застыла на месте, натянув на лицо блаженную улыбку. О чем говорит матушка? Что за глупости? Откуда взялись две тысячи? Или это Пак проболтался об их договоренности, а заодно и увеличил сумму в несколько раз?
— Не понимаю, о чем вы, — блеф ей всегда удавался плохо, но и Бенита не мастер распознавания эмоций.
— Не догадалась. Так иди и стребуй! — Бенита села и хлопнула ладонью по покрывалу. — Нельзя чтобы этот прохвост пользовался тобой и не заплатил, это не рационально. И хвалю. Даже я не смогла бы пристроить твою невинность дороже. Хотя могла бы рассказать все честно, а не выдумывать кузена с островов, будто я не помню, какими уродами те были! Ступай! И завтра спровадь его, сколько уже можно тянуть с таким простым делом? Выпей пару бокалов крепленого вина, да стони погромче, сама не заметишь, как все закончится. А то и втянешься в процесс.
Матушка подмигнула ей из-под тряпицы и снова откинулась на подушки, притворно тяжело вздохнув. Фредерика налила ей воды в стакан, поправила подушки, забрала грязную тарелку и чуть приоткрыла окно, впуская в комнату свежий воздух, а после выскочила из комнаты, с трудом удержавшись от хлопка дверью.
Она Алварес! Фредерика Алварес — наследница Виктора Алвареса, честного и порядочного дона, а не какая-то шлюха.
Но зеркало напротив отразило черты, слишком похожие на те, которыми славилась Бенита. Фредди глядела на себя и почти ненавидела за то, что так похожа на мать, что многое взяла у нее. Эту алчность, склонность к авантюрам, влюбчивость… Нельзя же вздыхать над красотой профессора, принимать его поцелуи, а ночами представлять Пака.
От удара ладонью зеркало задрожало, но, к счастью, не осыпалось осколками. Фредди беззвучно зарычала от злости, а потом убежала в свою комнату. Пускай на кухне остывает сытный ужин, но там ждет Пак, а видеть его не хотелось.
Поэтому Фредерика закрыла за собой дверь и расшвыряла одежду, оставшись в одном белье. И сразу же почувствовала на себе чужой взгляд. Голодный, любопытный, изучающий и оценивающий. Фредди схватила подушку и зашвырнула ее в угол, из которого и исходили эти эмоции.
— Хватит пялиться, трус! Выходи быстро, или сейчас же отправлюсь в особое управление!
— Эй, киса, полегче! — голос звучал громко и зычно, но на деле принадлежал крохотному вержу, размером меньше мизинца Фредди. Сейчас он потешно поднял руки вверх и вышел из-за шторы. После исчез и появился уже на спинке кровати. — Вообще-то я пришел к тебе с деловым разговором. Хотела бы подзаработать? Пару тысяч галлов за вечер?
— И за что же платят такие деньги? — она осторожно взяла вержа и посадила к себе на ладонь. Тот с неподходящим для такого роста интересом уставился на грудь Фредерики и одобряюще присвистнул.
— Не платят, не надейся. Но мы их выиграем! Слышала, что кролики приносят удачу? Со мной, детка, ты сорвешь неплохой куш в игорном доме.
— И лишусь пальцев, если меня поймают за это.
Малыш слишком разошелся, поэтому Фредди накинула на плечи халат и поплотнее запахнула его. Но глаза вержа все еще маслянисто поблескивали, а ладони будто сами собой потирали друг друга.
— Если поймают, — уточнил он. — А чтобы этого не произошло, тебе придется позаимствовать кое-что у нашей общей высокоморальной занозы — Пака Ува.