— Какие-то проблемы? — распорядитель в сопровождении двух амбалов с острыми ушами и шерстью на руках перегородили дорогу земпри.
— Одна, — Пак трясущейся от возмущения рукой указал на Фредрику, — моя жена. Дева Порочная поцеловала ее в пальцы, теперь чуть отвлекусь — сбегает из дома и спускает все деньги! Если бы не обещание, что дал ее батюшке, уже бы… Эх! Простите! Что вам за дело до наших проблем, позволите забрать ее? Много продула-то? Я что-то должен?
— Нет, свогор играла на свои деньги. Но спустила немало, почти сотню.
Ребенок на руках Пака зарыдал в голос, оплакивая деревянную лошадку в яблоках, которую ему никто не купит. Распорядитель бросил один взгляд на официантку, и та почти мгновенно притащила мелкому десерт с клубникой и какие-то блестящие кубики.
— Конечно вы можете идти, да поможет вам Отец-Защитник, — проговорил распорядитель и дал охране знак вывести Фредди. Она упиралась, пыталась объяснить, что Пак посторонний мужчина, и вообще, к двадцати годам никак не успеешь родить троих.
Но ее никто не слушал, даже Клу притих и сдавленно хрюкал от смеха.
Уже на улице земпри спустил ребенка с рук, выдал каждому из малышей по купюре в два галла, затем еще десятку — флегматичной женщине в клетчатом жакете.
— Первый раз кто-то заплатил мне за то, чтобы приглядеть за этими сорванцами, — вздохнула она. — Если ваша невеста снова попадет в неприятности — мы ее вытащим.
— У вас прекрасные дети, свогор! — Пак пожал ей руку и еще раз поблагодарил за помощь. Троица слаженно пожелала ему счастливого дня, а после выстроилась рядом с матерью, держась за руки.
— Уж послал Отец-Защитник, не поскупился, — согласилась она.
Фредерика была совсем иного мнения: ужасные дети, ужасный Пак, ужасный район!
— А вы с ними отлично смотрелись, — подал голос Клу, — такая милая семейка. Мама, папа, малыши. Будто картинку из будущего подглядел.
Пак же молча тащил Фредди подальше от игорного дома, нисколько не прислушиваясь к возражениям или попыткам соблазнить его возможным выигрышем. Прохожие если и оборачивались им вслед, то только понимающе ухмылялись, вроде муж хочет наподдать загулявшей жене, так ей и надо!
В конце концов Пак впихнул Фредди в какую-то подворотню, грязную и уходившую прямо к каналам. Там без всяких церемоний прижал к стене и вытянул руку вперед:
— Амулет и Клу, быстро!
— Не понимаю, о чем ты…
Пак вдавил ее в стену еще сильнее, затем поцеловал, нагло лаская языком, будто они уже женаты и идут в спальню ради брачной ночи. Фредерику колотило от пережитого, а еще от подобравшегося ночного холода и сырости, все же тонкое платье, пусть и закрытое, мало подходит для таких прогулок.
Пак был таким теплым, таким уютным, пах одеколоном и совсем немного — домашней едой, что оторваться от него было невозможно. Наоборот, хотелось прижаться поближе, пристроить голову на грудь и разрыдаться, жалуясь на тяжелый день. Но, если разобраться, без участия Пака этот день был бы чуть проще и счастливее, поэтому Фредди отпихнула его и отошла на пару шагов.
— Ты что себе позволяешь?
— Повторяю твои действия: целуюсь ради амулета. Неприятно, да? Я все еще жду, Фредерика!
Пак снова протянул руку. Предатель-Клу тут же материализовался на ней и виновато сжал шляпу в руках. Только сейчас Фредди заметила, что одежда будто велика вержу. Она болталась несмотря на ремень, подтяжки и несколько подворотов на рукавах и штанинах.
— Зачем, Клу? Я же тебя другом считал, — Пак сразу же пересадил вержа себе на плечо и без всяких церемоний выхватил сумочку у Фредди и влез внутрь.
— Хочу гульнуть напоследок! Сам же слышал, таким, как я, нет прохода на Серебряный поезд!
— Мало ли вариантов, мы еще не все обдумали, — земпри нагло выгребал все из сумочки и пихал содержимое в руки Фредди, пока не добрался до клыка. Тот Пак сразу же устроил в свой внутренний карман. — Подумаешь, отказали один раз в продаже билета, сдаваться рано.
— Тебе легко говорить, а мне, может, неделя осталась! Хотел гульнуть с размахом: снять номер с большой кроватью, девочек подороже…
— Вина наперсток и огромный яркий бант. Привязать его к твоей ноге, чтобы девочки не потеряли клиента ненароком.
— Эй, свинство шутить над ростом друга!
— Свинство травить друга, до сих пор в голове шумит.
Пак в самом деле потер виски, затем схватил Фредди за руку и потащил дальше, к стоянке такси. Его ладонь тоже казалась холодной, а на лбу собрались мелкие капли пота. И сам земпри выглядел плохо, побледнел, а губы окрасились синевой, точно от света тех ламп. Но здесь горели обычные желтоватые фонари, это не могло бы обманом зрения.