— Николас, — она нарочно воздержалась от привычного «профессор», хотела сократить между ними дистанцию, попытаться пробудить в нем хоть какие-то чувства, но получила только новый тычок.
— Замолчи и шагай! Пока новобранец не прошел ритуал и не стал частью братства, он всего лишь перегной. Любой Мастер: шипов, цветов, ствола или корня — может использовать перегной по своему желанию. Подумай, хочешь этого или нет.
Коридор, по которому ее вел профессор, то и дело ветвился, нервировал отсутствием света и свежего воздуха, а еще — десятками решеток, которые отгораживали не то другие проходы, не то камеры для «перегноя». Люди им не встретились, но Фредди все равно пока не думала о побеге.
Если это легендарный нижний Эбердинг, то по нему можно ходить месяцами и не выйти наружу. Но все может оказаться банальнее: Ник кругами водит ее по подвалу одного из старых зданий, чтобы придать штабу Братства значимости в глазах будущего члена.
В какой-то момент Медина остановился, открыл решетку и запихнул Фредди внутрь. Там было еще темнее, чем в коридоре, зато воздух оказался чище и пахло приятнее. А еще где-то вдоль стены текла вода.
— Здесь одежда и немного еды, — он бросил на пол тряпичную сумку, оставил фонарь, затем подошел совсем близко и задрал подбородок Фредди, чтобы заглянуть в глаза. — Будешь глупить — в самом деле станешь перегноем, что питает корни Братства, поведешь себя правильно — появится шанс выйти из передряги с минимальными потерями. Скоро мир изменится, и правильная донья с правильной кровью сможет неплохо устроиться.
Фредерика кивнула через силу и отступила назад, не сводя глаз с Медины. Сейчас он казался совсем чужим и незнакомым. Старше, агрессивнее, страшнее. Носить маску больше не было нужды, и он стал ровно тем, кем и являлся: обычным террористом, которому если и нужна Фредерика, то как память о прошлой жизни и носительница старой, почитаемой крови.
— Переоденься, приведи себя в порядок и ничего не бойся! — подмигнул Ник, а после вышел.
Хотя, возможно, человеческое в нем тоже осталось.
Фредди потопталась немного по своей камере, попробовала позвать Клу, затем все же подошла к текущему по стене ручейку. В неровном свете пламени было не разобрать, насколько вода чистая, да и вода ли это вообще, но воняла она точно не сильнее гнилой картошки, так что выбора особенно не было.
В оставленной Ником сумке нашлось только длинное, в пол, рубище, сшитое будто бы из тех же мешков картошки, только постиранных. Фредерика оторвала от своего старого платья более или менее чистый кусок и попыталась смыть с себя кровь и гнилостный запах. Кто бы знал, что обычная картошка может пахнуть в разы хуже, чем канализационные стоки? Вода, кстати, тоже была с душком и опалесцировала на свету, что навевало не самые лучшие мысли.
И в целом подземелье казалось очень странным, Фредерика чувствовала запахи химической лаборатории, чувствовала вибрацию неизвестных приборов и чьи-то приглушенные голоса в отдалении. Это было очень и очень плохо. Одно дело, если ее арестуют, как пособницу профессора, другое — одного из участников будущего теракта или же сотрудника подпольной лаборатории по производству наркотиков. Во втором случае Фредди расстреляют так скоро, что до матушки не успеют дойти счета за этот месяц.
Она в который раз пробормотала слова молитвы к Отцу-Защитнику, потом кое-как оттерла кровь и грязь с тела, натянула рубище прямо поверх нижней рубашки и белья, а вот ботинки Фредди оставила свои — не идти же в неизвестность босиком? После привалилась к стене и приготовилась ждать.
Фонарь с каждой минутой горел все слабее, зато голоса раздавались все громче, а от едких химических запахов жгло горло. Фредерика пыталась считать про себя, чтобы убить время, шептать молитвы или же мысленно рисовать формулы известных ей солей и кислот. Но голова до сих пор шумела и сконцентрироваться не получалось. Интересно, где Пак и что делает? В самом ли деле попытается спасти приютившую его донью или, выслушав рассказы Клу, сбежит в свою общину? И как скоро вернется Ник?
Как бы Фредерика ни ждала его, раздавшиеся шаги все равно заставили ее вздрогнуть.
Профессор в этот раз был не один, следом за ним шли еще двое. По виду — доны, но выглядели хуже загулявших в городе земпри, которые уже полгода скрываются от полиции: разорванная одежда, засаленные волосы, кое-как перетянутые темными лоскутами, длинные ногти, пожелтевшие и погнутые на манер когтей. Но самое неприятное — глаза, такие темные и пустые, какие бывают только у теров. Они и вели себя соответственно, не как люди, двигались дергано, но очень быстро. Не как живые люди, поправила себя Фредди, скорее как марионетки. Будто жертвы того же недуга, которым страдал Рубио.