Сам корабль с двумя трубами уже подцепили буксиры, чтобы вытащить в фарватер, где «Дева Стремительная» пойдет своим ходом, когда раздался оглушительный гудок. Расстояние от ближайшего борта до причала пока было небольшим, Хавьер не сомневался, что начни он махать значком и кричать, его заметят. А еще, что Ирр легко доплывет, а то и допрыгнет до теплохода, но вместо приказа для гончей, он едва заметно кивнул двум темным фигурам, замершим на верхней палубе, положил руку на середину груди, затем охнул и тяжело привалился к ограждению.
— Тебе плохо? — Ирр почти сразу оказалась рядом, чтобы подхватить Хавьера под руки.
— Сердце, — с хрипом произнес он и указал на карман.
Гончая быстро вытащила оттуда коробочку с таблетками от которых шел запах ментола. Хавьер запихнул одну под язык и прикрыл глаза, из-под ресниц наблюдая за отплывающим теплоходом. Как только выйдет в фарватер, отзывать его станет опасно — колонии могут и обидеться за задержку рейса. А влезать в политику ради пары беглецов не стоило.
Ирр быстро все поняла, а может и услышал ровный стук сердца Хавьера, потому как наигранно нарезала рядом круги, махала платком и отгоняла излишне любопытных сотрудников порта и журналистов. Потом и вовсе вытащила из кармана Хавьера значок следователя и распугала им всех. И только час спустя, когда они снова сидели в машине, решилась спросить:
— Что же теперь с тобой будет? Свогор Кроу…
— Если бы хотел остановить эту неугомонную парочку — лично связался бы с начальниками порта и вокзала, чтобы задержать весь уходящий из Эбердинга транспорт. Но и просто так отпустить их не мог, кто-нибудь бы донес в отдел внутренних расследований. Поэтому и отправил в погоню старого ветерана с больным сердцем.
— Как Дон Паук держит у себя дворецкого с больными коленями?
— Сама же говорила, что доны глупые, вот, даже поступают одинаково.
Из всей дороги в порт Фредерика запомнила только спешку и мелькающие за окном пятна домов. А еще — тесный магазин готовой одежды, где они покупали себе вещи. Хватали все подряд, почти не глядя, лишь бы размер примерно совпадал. Только на улице Фредди заметила, что купила желтую блузку под красный клетчатый костюм и со стороны это, должно быть, выглядит ужасно. Зато Пак с его любовью к ярким цветам полностью одобрил и обнял ее в утешение, хотя сам подобрал себе все только серое и невзрачное.
Дальше они снова как одержимые неслись в порт, а после бежали по нему, прорываясь через толпу. Клу отстал по пути, но возле самого трапа догнал их, держа за руку незнакомую Фредерике донну. Пассажиры уже заканчивали посадку, они вчетвером оказались последними и чуть не задержали рейс, а еще стюарды не хотели пускать на борт четырех оборванцев без багажа, но Пак на ходу сочинил глупую историю о его несчастной и запретной любви к богатенькой кузине, и тайном побеге возлюбленных.
Фредерика от стыда и смущения опустила взгляд, но сама еще крепче сжала широкую ладонь Пака и незаметно прислонилась к нему ближе. Видимо, это убедило стюардов надежнее россказней, а перебравшиеся к ним купюры в десять галлов окончательно перевесили все сомнения. Тем более билеты с правительственными печатями были в полном порядке, а что там с личными документами — пусть разбирается полиция колоний. Если возникнут проблемы, то бескрайние поля и прииски всегда нуждаются в рабочих руках.
Все эти мысли пронеслись в голове, пока они поднимались по трапу, затем на верхнюю палубу, попрощаться с Эбердингом. Солнце еще лениво поднималось над горизонтом и почти весь город прятала туманная пелена. Фредди заметила лишь очертания адмиралтейства, башни императорского дворца и шпиль своего университета, от которого так близко до родного дома.
А ведь Фредерика никогда не покидала Эбердинг, даже не думала об этом. Сейчас же за считанные часы вдруг решила поменять свою жизнь, сбежать от матушки и того, что осталось от рода Алварес. Да еще так, без документов и денег, в неизвестность, с земпри…
Когда от слез защипало глаза, Фредерика прижалась к этому самом земпри и позволила себя обнять. «Дева стремительная» как раз пришла в движение, увлекаемая буксирами к устью реки. Пассажиры радостно загомонили, от громкого гудка заложило уши, а Фредди впервые заметила на причале две фигуры.