«Только этого мне не хватало» — проносится в голове, а в позвоночник словно палку вбили, настолько моя спина распрямляется и коченеет.
Сейчас что-то будет!
И «будет» не заставило себя долго ждать.
Седан водителя Степанова останавливается не у дома, а проезжает дальше и тормозит как раз рядом с машиной Игоря.
Сглотнув образовавшийся в горле ком, я быстро моргаю, чтобы не пропустить ни малейшей эмоции на лице, выходящего из седана Алекса. Но все мои старания оказываются напрасны — сейчас с его лица хоть картину апокалипсиса пиши, не ошибёшься и не преувеличишь.
— Варенька, будешь меня игнорировать… — начинает Игорь, а потом словно спотыкается о мой взгляд.
Обернувшись он замечает Алекса, но от этого лицо Игоря ничуть не меняется. Игривость и задор во всех смыслах этих слов.
— … это начальник твой, Варь?
Лучше бы он молчал. Теперь брови Алекса сводятся к переносице и он бросает на Игоря уничтожающий взгляд.
— А ты кто такой? — без приветствия цедит Степанов и Игорь меняется в лице.
Он с секунду наблюдает за Алексом, а потом отступив на шаг к своей машине, отвечает.
— Я — Варин друг.
Я закашливаюсь от подобного заявления и протестно размахиваю руками.
Но мужчинам совсем не до меня. Алекс злобно усмехается и сквозь зубы выдавливает.
— С каких, блядь, таких пор вы дружите? И что входит в вашу «дружбу».
— Я не думаю, что обычного работодателя должно в принципе ебать, с каких пор мы с Варей… дружим.
И понеслось…
Мужчины сцепились словно петухи. Вокруг люди, я с коляской, а им хоть бы что.
Пытаясь вмешаться, я попеременно вцепляюсь то в одного мужчину, то в другого, но они словно ошалели. Даже мне прилетело по руке, а они-то дубасили себя конкретно. Но самое главное не из-за чего. Из-за пустяка и недопонимания.
В итоге, когда Игорь падает на асфальт, драка наконец прекращается. Алекс сразу же отходит от лежащего мужчины и прикрывает голову руками.
Сейчас Степанов напоминает мне дикого зверя. Глаза затуманены злостью, а губы плотно сжаты в тонкую линию. На щеках покраснения от ударов, а на подбородке небольшая царапина. Никогда бы не подумала, что он может так резко броситься на человека, причём совершенно незнакомого. Может Игорь и сам виноват, но подобной реакции я точно не ожидала.
Игорь пострадал сильнее. Под глазом фингал, губы разбиты, но это никак не сказывается на его настрое. Поднимаясь с асфальта, он поправляет порванную рубашку и с усмешкой бормочет.
— Ну ты и псих… Планку рвёт у тебя конкретно…
Алекс обдаёт Игоря холодным взглядом и сквозь зубы отвечает.
— Именно так продолжай думать и на глаза мне больше не попадайся.
Я встаю между ними, потому что вижу, что Алекс совсем не успокоился.
— Я сам это буду решать, — обтирая губы, шепчет Игорь и весело подмигивает мне, — до встречи, Варенька.
Алекс делает шаг вперёд, но Игорь уже ловко усаживается в машину. Просигналив напоследок, он срывается с места и уезжает.
— Алекс… — начинаю я, но Степанов резко отворачивается и молча идет к дому.
Вцепившись в ручки коляски, я боюсь даже представить, что сейчас будет.
Заехав в ворота, я осторожно вытаскиваю из коляски спящего Андрюшу и с тяжёлым сердцем вхожу в дом.
В доме стоит полнейшая тишина. Но она не спокойная и умиротворяющая, скорее тяжёлая и угнетающая. Немного постояв посреди прихожей, я крадучись топаю в гостиную и сразу же сталкиваюсь с Алексом.
Мужчина быстро забирает у меня сына и размашистым шагом идет в спальню. Перед тем как закрыть за собой дверь, он останавливается и сухим голосом выговаривает.
— Не держи меня за лоха, Варвара. Хочешь гулять — гуляй. Я никого не держу.
32
И снова мы пришли к начальной точке нашего знакомства. Вот уже несколько дней Алекс общался со мной только по необходимости и обходился, в основном, односложными ответами или просьбами. Единственное, что изменилось за это время, это то, что я часто ловила на себе его тяжелые и обжигающие взгляды, но дальше невербалики это не заходило.
Вначале я пыталась оправдать мужчину, даже винила себя в таком его отношении. Но потом я просто смирилась и не лезла ему в глаза, да и в душу. Я делала и делаю для него с Андрюшей всё, что могу. И если он это не замечает или не хочет замечать, а ещё и безосновательно обвиняет меня, то навязываться и каяться перед ним я не стану.
Ещё бы изгнать из сердца ту тоску и нежность, которая каждый раз разрывала меня изнутри, когда я видела и думала о мужчине. А еще бы растворить эти чувства или сделать их не такими яркими, может быть. Вот тогда, наверное, я смогла бы даже больше дать этим двум мужчинам — маленькому и большому — так как меня бы не донимали бесконечные думы, страдания и переживания. Единственное, что хоть немного меня вдохновляло — Алекс больше не заикался о моем отъезде в деревню. День командировки его друга прошел, а он никаких разговоров больше не заводил.
По дедушке я конечно скучала, но он сейчас находится под хорошим присмотром в профилактории, да и тёте стало лучше — теперь давление у нее поднималось крайне редко. Она даже утверждала, что ухаживая за дедушкой, забыла о своих болячках и они отступили. Она справится, а вот Алекса сейчас оставить я никак не могла.
Кое-как сдвинув с места огромный диван в гостиной, я тщательно вымываю пыльный участок под ним. Может это покажется странным, но я всегда любила мыть пол, а в последнее время меня эта процедура даже успокаивала. Теперь ежедневно, после обеда, когда Алекс с малышом выходили гулять, я убирала ковры и намывала полы в доме.
После драки с Андрюшей гулял только Степанов. Утром и вечером по часу — вот и вся прогулка, так как мужчина много работал. Но допускать меня до прогулок он всё равно не желал. Молча забирал сына и выходил с ним на улицу.
Вымыв гостиную, я замерла у двери в кабинет Алекса. Там бы тоже следовало помыть, но тогда он точно рассердится. Покрутив в руках швабру, я всё же решилась. Быстро помою, чтобы мужчине работалось в чистоте и свежести. Ведь он там проводит так много времени.
В его кабинете я ни разу не была. Темно-зеленые стены, черный пол, а на окнах темными жалюзи. Мрачновато. Грязно-коричневый дубовый стол не добавлял помещению уюта и света. На столе компьютер, принтер и папка с документами. Рядом со столом стоит высокая тумба под цвет стола и всё. Другой мебели в кабинете не было.
Пол мыла тщательно, но быстро, а когда протирала под столом, случайно смахнула книгу. Книга с грохотом упала на пол, а из нее вылетели фотографии…
Я совсем не хотела смотреть, но когда на верхней карточке увидела себя, руки сами потянулись.
На пол упали пять фотографий и на всех была я. На кухне… с коляской во дворе… в гостиной… на ковре с Андрюшей… А на последней — я стояла у окна и рассматривала набежавшие на небо тучи.
На всех этих фотографиях я была какая-то другая… словно и не я была там вовсе. Или будто фотограф улавливал какие-то особенные мгновения, где я полностью отдавалась моменту и наслаждалась секундами жизни.
— Что ты здесь делаешь? — как гром среди ясного неба, раздается голос Алекса над головой, и я, от неожиданности, выпускаю все карточки из рук.
Подскочив, я с виноватой улыбкой выговариваю.
— Я подумала, что здесь нужно помыть пол…
— А заодно и засунуть нос в мой стол, — тихо цедит Алекс и сощурившись, смотрит на веер фотографий, раскиданных по полу.
— Не-ет, — трусливо заикаюсь в ответ, — книга упала… и так вышло, что…
Щеки горят, сердце бешено колотит грудную клетку, но я решаюсь спросить.
— … это ты фотографировал?
Алекс сжимает губы, но взгляд от фотографий не отрывает.
— Какая разница, — через какое-то время шепчет он, после чего я вскидываю руки и слишком громко восклицаю.
— Мне есть разница! Мне до всего, что касается тебя и Андрюши, есть разница. А ещё мне есть громадная разница, считаешь ли ты меня обманщицей или нет… И мне есть разница, — сбавляя звук завершаю я, — нужная я тебе или нет…