— Я же ничего не делал, — удивился Аллан. — Просто знал, что вы идете туда, где я. А потом он пришел. Тьма. И что-то случилось. Не знаю что. Я не мог пошевелиться. И даже открыть глаза. Но почему-то знал, что происходит. Как будто видел откуда-то с другой стороны. Знал, что вы пришли, что забрали меня. И что он пытался вас остановить. Говорил, что я умру, если вы унесете меня. Но это не правда, он не может меня убить, я это тоже знаю. Ой, мне надо в туалет.
Он сполз с кровати и убежал. Эйдар сел и посмотрел на меня.
— Интересно, кто подсказывал ему все это?
— Если есть тьма, должен быть и свет, — я пожала плечами. — Что будем делать? Здесь Аллан в опасности.
— Вот что, Лиза, — он встал и натянул брюки. — Сейчас я заберу его в детскую и соберу вещи. А ты одевайся, возьми все, что тебе нужно, и приходи. Поедем туда, где нет ключников.
— В центр?
— Да. Думаю, нам разрешат пожить какое-то время там. В какой-нибудь из комнат отдыха. Вряд ли это продлится долго.
— Знаешь, это как перед грозой. Тучи собираются, собираются. Душно, тяжело дышать. И думаешь: ну скорее бы уже.
— Да, — согласился он, взял мою руку и прикоснулся губами к самым кончикам пальцев. — Знаешь, вчера я, наверно, первый раз не думал о том, что ты похожа на Мелию. Даже не знаю, как сказать. Вдруг стало так, что ты… это ты. И я…
Договорить ему не дал шум спускаемой в туалете воды. Аллан вышел и заявил, что хочет есть.
— Нет, здесь мы завтракать не будем, — возразил Эйдар. — Сейчас быстро соберемся и поедем в другое место. Поживем немного там.
— Понимаю, — как-то очень по-взрослому посмотрел на него Аллан. — Здесь опасно, да?
— Да, Аллан, — так же по-взрослому, со всей откровенностью, ответил Эйдар. — Очень опасно. Но я надеюсь, что это скоро закончится.
К моему удивлению, конюх подогнал к крыльцу маленькую крытую повозку, запряженную гнедой лошадкой. Впрочем, удивляться не имело смысла. Водитель паромобиля был ключником, как и остальные слуги. Не факт, что он привез бы нас туда, куда надо. Я прекрасно понимала, что сами по себе большинство из них обыкновенные люди, не подлецы, не предатели. Но их двойственная природа делала их уязвимыми и внушаемыми.
Эйдар сам сел на козлы, а мы с Алланом еле-еле поместились внутри. Две большие сумки, что-то среднее между сундуком и саквояжем, пристроили сзади. Всю дорогу я вздрагивала от каждого резкого звука или когда что-то менялось в ходе лошади: он становился более быстрым или замедлялся. Нам могли устроить засаду или догнать. Это тьма была не в состоянии убить нас, а люди — запросто.
К счастью, все обошлось, но эта поездка наверняка стоила мне нескольких седых волос.
Поскольку наши ментальные разговоры вполне могли слушать, Эйдар уже на въезде в город связался с Майкелем, сказал, что мы едем «ты знаешь куда», и попросил передать это «ты знаешь кому». Конечно, тьма могла подслушать и эти разговоры, но так мы выиграли время.
В координационном центре нас уже ждали. В одну из комнат отдыха поставили рядом две кушетки, на которых мы кое-как могли поместиться втроем. Осталось еще место для маленького столика и одного стула. И угол, куда мы поставили сумки. Вот уж точно, в тюремной камере больше места. Еду стражи обычно приносили из дома, а если приходилось оставаться надолго, заказывали из ближайшего ресторана — того, где мы с Эйдаром обедали в первый день. Оттуда же должны были привозить и для нас.
Хуже всего было то, что нам приходилось молчать, чтобы не мешать работе координаторов. И если для нас с Эйдаром такое общение уже стало привычным, то Аллану оно давалось очень нелегко. К тому же он часто забывал об этом. Приходилось следить за ним и прерывать жестом, едва открывал рот.
«Мне скучно!» — ныл Аллан, и меня изводила эта невозможность хоть чем-то ему помочь.
Для живого, подвижного ребенка сидеть без дела в тесноте и полумраке было мукой. Всякие детсадовские игры вроде ладушек, пальчиков и прочей ерунды не спасали. Прогулки по коридорам тоже. Эйдар пытался рассказывать нам какие-то истории, но ментальная связь не слишком годилась для этого.
«Господи, ну скорее бы!» — я ныла не хуже Аллана.
Время словно остановилось. От безделья, помноженного на тревогу, изнывали не только мы, но и все остальные. Происходило что-то странное — если не сказать страшное. Мы провели в центре уже четыре дня. Плюс день до того. Пять дней — и ни единой тревоги. Не то что прорывов, даже истончений. Ни в одном из трех миров. Одновременно техническая служба, которая отслеживала уровень темной энергии, фиксировала ее постоянный и сильный рост. Она просачивалась сквозь ткань мира, как через марлю. При этом ликвидаторы не могли собрать ее из-за низкой концентрации. Ничего не получалось и у нас втроем. Нам просто не с чем было соединить свою силу.