Получилось визгливо-истерично, но это было хорошо. Убедительно.
Прижимая Аллана к себе левой рукой, я подняла правую с зажатой в кулаке иглой. Со стороны могло показаться, что в ней нож.
— Вы его не получите!
Замахнувшись, я резким движением воткнула в плечо Аллана иглу — как будто всадила в бок лезвие. Вскрикнув, он обмяк, и я бросила его на землю, радуясь, что во сне ему не больно.
— Она его убила! — потрясенно сказал один из тех, кто держал Эйдара. — И это мать⁈
— Она не мать, — возразил Тенмар. — Забирайте его. Нам нужно привезти тело.
Вот этого-то я и боялась — что они захотят проверить, действительно ли Аллан мертв. Или забрать его с собой.
В отчаянье я снова посмотрела на Эйдара. Воспользовавшись всеобщим замешательством, он вырвался, подскочил ко мне и обхватил, как медведь.
— Лиза, давай! — заорал так, что заложило уши.
Я закрыла глаза и представила, как мы превращаемся в столб огня, уходящий в небо…
Глава 24
Глава 24
В последнюю секунду промелькнула страшная мысль.
А почему мы так уверены, что неуязвимы? Ведь это слова тьмы — разве можно ей верить?
Поздно, Лиза, поздно. Дело сделано.
Следом пробежала другая мысль, такая же мгновенная.
Интересно, а Мелия успела что-то почувствовать, когда попала под прорыв темной энергии?
Но судя по тому, что секунды продолжали сменять одна другую, мы все еще были живы. Хотя происходило что-то ужасное. В ушах стоял рев — страшный, безумный, с такими адскими басами, что сводило желудок. Грудь и горло тоже — я никак не могла нормально вдохнуть, только хватала открытым ртом крошечные порции воздуха. Сквозь зажмуренные веки пробивался нестерпимо яркий свет — именно так мне представлялся ядерный взрыв. Тело выкручивало невыносимой болью, но это была не физическая боль — что-то совсем другое, чему не находилось описания.
— Лиза! — перекрывая рев, крикнул Эйдар. — Игла!
Чуть приоткрыв дрожащие веки, я испугалась, что ослепну — так больно ударило по глазам. Свет этот перетекал от черного к белому через все цвета спектра. Тщетно пытаясь разглядеть что-то из-под ресниц, я нагнулась и на ощупь нашла руку Аллана.
Где же эта чертова игла? Я провела еще раз, от пальцев до плеча, и сообразила, что рука не та. Нашла другую и тут же нащупала металлический кончик. Пытаясь изобразить смертельный удар ножом, я не рассчитала силу и вонзила иглу слишком глубоко. Как же теперь ее вытащить?
Ногти соскальзывали, я никак не могла подцепить ее. Поэтому нагнулась и зажала конец передними зубами так крепко, что от верхнего откололся кусочек. Резко дернула головой — и вытащила!
— Лиза! Папа! — крикнул Аллан, и Эйдар подхватил его на руки.
Теперь мы снова были треугольником, сжавшимся в плотную, как черная дыра, раскаленную точку. Рев стал еще громче, хотя, казалось бы, куда уж больше. Он рвал уши изнутри, пробирался под череп и пытался расплющить мозг. Я подумала, что не только ослепну, но и оглохну. И сойду с ума. Если выживу, конечно.
Под веками пылало уже не так сильно, и я осторожно приоткрыла глаза. Свет стремительно гас, уступая место багровой ночи — как будто далеко, почти за горизонтом, стояло зарево. Внезапно стало холодно, кожу обожгло: с неба густо посыпались мелкие ледяные кристаллы. Аллан задрожал, и мы с Эйдаром укутали его полами плащей.
«Знать бы, что происходит», — передал Эйдар ментально: перекричать рев было невозможно.
«И когда все это кончится», — ответила я.
«Наверно, уже скоро, — предположил Аллан. — Она уходит. Тьма».
Это было похоже на грозу, которая уже начала отступать. Еще льет дождь, еще сверкают молнии и гремит гром, еще чернеет небо, но почему-то знаешь: пик уже прошел. То ли рев стал чуть тише, то ли зарево начало тускнеть, но что-то неуловимо изменилось.
«Запах! Ты заметила?» — спросил Эйдар.
И правда! До этого пахло перекаленным металлом и еще чем-то едким, раздражающим, а сейчас едва уловимо повеяло холодной свежестью. Может, от падающего с неба льда? Он таял, не долетая до земли, как первый осенний снег.
Я вдруг почувствовала тепло и тяжесть руки Эйдара, обнимающей меня за талию. И это был не только треугольник. Сквозь напряжение особой, почти магической силы пробилась самая обыкновенная человеческая эмоция: меня обнимал мужчина, в которого я была влюблена.
Лиза, Лиза, ну ты нашла время об этом думать!
А может, это знак того, что все идет к концу? Нет, не к нашему. К концу тьмы.
Еще ревело и было темно, но я все же разглядела черты Эйдара и услышала его голос:
— Кажется, немного посветлело.