— Здрасть, уважаемый Мелиор! — оттарабанила Тенька. — Вот еще вам в помощники хотят наняться. — Она пальцем показала на нас двоих, скромно опустивших веки, и рассматривающих торговца в щелки ресниц. Торговец сплюнул и посмотрел на наши тщедушные фигуры.
— Клетки убирать сможете?
— Да, господин, — ответила я одна.
— Малы совсем, — поморщился Мелиор. — Будете работать плохо, отправлю обратно в деревню. Два сольна за день работы. Согласны?
Я поняла, что со мной торгуются и сказала: — Маловато, господин! В клетках такие страшилы сидят, к ним подойти-то боязно! Вдруг цапнет!
Торговец рассмеялся: — Не бойсь, не цапнет. Вождь народов каждое утро приходит на площадь с манком, и они целый день, как шелковые!
У Седрика от ужаса округлились глаза.
— Дядечка, хоть полсольна прибавьте! За вредность! А мы еще ночевать здесь можем. И не каждый раз в деревню уходить.
— Ну, если ночевать, — Мелиор опять поковырял в ухе. — Тогда согласен. Вот эти клетки, — он рукой показал себе за спину, — ваши! Накормить, через час почистить. Понятно?
— Да! — ответили мы и, попрощавшись с Тенькой, которая побежала домой, ушли за клетки.
— Нам нельзя слышать манок! — чуть ли не закричал Седрик.
— Сама знаю, — буркнула я. — Поэтому я работаю, а ты идешь по рядам и ищешь свой клан, осматриваешь замки, приходишь и все мне рассказываешь. Понял? Мы ночью должны вывести отсюда всех дарков.
Я схватила кастрюлю, железные миски, и пошла по клеткам, раздавая еду. В клетках безвольно сидели волки, пумы, здоровенные псы с черным загривком и равнодушные ко всему люди. Я ставила миски им под нос, заглядывая пленникам в глаза. Глаза были пустыми и безучастными ко всему. Оставалась последняя клетка. Там сидел большой и одинокий волк. Странно, что в клетке он один, подумала я, и толкнула дверь. Волк не шевелился. Я налила в миску остатки еды и поставила перед ним. Машинально, ни на что уже не надеясь, я посмотрела ему в зрачки. Они сокращались и расширялись. Я медленно поднялась и попятилась к открытой двери.
“Сядь”- услышала я в своей голове.
“Ты все осознаешь?”- глупо удивилась я.
“Да”- ответил волк. — “Чувствую, что ты — дарк”.
“Да, я — дарк, я — пума, и пришла спасать свой клан ”.
“Уходи, погибнешь”- равнодушно сказал волк.
“Нет, и не тебе меня учить, справлюсь сама. Можешь помочь, помоги. Нет — не мешай.” — я дошла до двери его клетки и захлопнула ее. Дрожащими руками вытерла пот со лба. Волк насмешливо блеснул глазами.
Через какое-то время я собрала пустые миски, взяла щетку, ведро и совок. И пошла собирать отходы. Начало вечереть, когда пришел Седрик. Он поманил меня вглубь помещения и зашептал: — Я всех нашел. Но они совсем не узнали меня. Даже не двигались. Как мы их заставим бежать?
— Есть одна мысль, но что из этого выйдет… — я взяла Седрика под локоть, подвела к ведру и скребку: — Бери и иди за мной!
И мы пошли в клетку волка.
— Вот, — я толкнула мальчишку вперед, — это сын вождя. Там, — махнула рукой на площадь, — его мать и отец. Как их оживить? Как их заставить бежать?
Волк сидел изваянием, даже глаза стали какими-то стеклянными.
— Ну ты и гад! — в сердцах выдала я. — К тебе со всем сердцем, а ты статую изображаешь! Пойдем, малыш, будем справляться сами.
Мы закрыли клетку и пошли к хозяину.
— Ну как, справились?
— Да, хозяин. — мы поклонились.
— В деревню пойдете?
— Нет, хозяин, здесь переночуем, если дозволишь!
— Да ночуйте, мне-то что, — зевнул Мелиор. — Я иду домой. Пора семью кормить.
Он важно вышел из-под навеса, поправил пояс на замызганном кафтане и, перекинувшись несколькими словами с какими-то людьми, спокойно пошел с площади. Скоро спустилась теплая фиолетовая ночь. Где-то за недалекой городской стеной трещали птицы, да на соседней улице разгорался обычный человеческий скандал. Мы затаились за клетками. Взошли на небо Соли и Рэй, заливая площадь оранжево-золотистыми лучами. Тени стали глубоко-черными, а под навесами царила просто чернильная тьма.
— Пора! — прошептала я, дергая прикорнувшего ко мне Седрика за рукав. Он вскочил, и мы пошли к клеткам. Запоров, как таковых, на них не было, были только обычные щеколды. Да и чего бояться одурманенных зверей? Сама территория рынка запиралась на ночь воротами, но под каждым навесом был собственный лаз для прислуги, которой не хотелось лишний раз показывать себя входящей-выходящей. Ведь этак хозяин и за бездельника посчитает!