А я пошла в ванную.
Через час с небольшим, завернутая в большой и теплый халат хозяина, я лежала на его постели под одеялом. Каким же тяжким трудом дается артистам их хлеб! Отыграла всего день, а сил не осталось совсем. И кушать хочется. Обед давно растворился в моем животе, а поужинать так и не дали. Мой чудесный граф, обещавший научить местным танцам, видимо, прекрасно проводит время в обществе снова обретенного друга за бутылкой вина. И ведь не боится, что завтра опозорю! Перевернувшись на спину, я полюбовалась на отшлифованные розовые ноготочки на руках. Теперь можно и без перчаток гулять. Глазки постепенно слипались, а свечи тихо догорали. Я отплывала в сонный рай. Но вот внизу хлопнула дверь. Я открыла глаза и села, настороженно всматриваясь в дверной проем.
— О, дорогой! — промурлыкала я, увидев в руках графа поднос с тарелочками. — Я так тебя ждала!
Тот иронично фыркнул, поставил поднос на кровать и поменял свечи в подсвечниках. Стало светло. Не вылезая из-под одеяла, я цапнула поднос и начала жевать теплый хлебушек, обмакивая его в разные тарелочки. Авид рассмеялся: — Так кушают только служанки!
— И все-таки, Сиятельство, ты на редкость бестолковый мужик. — произнесла я, проглатывая вкуснющий кусочек.
— Почему это? — граф опустился на шкуры, локоть руки положил на кровать, а ладонью подпер щеку. Серые глаза с удовольствием глядели на меня.
— Вот ты, когда хочешь есть, а рядом никого нет, церемонно размазываешь палочкой свое комсю? Не-ет! Ты хватаешь мясо руками, вонзаешь в сочный кусок белые зубы и с наслаждением его жуешь, возможно, чавкаешь, а потом, запив его бокалом вина, сыто рыгаешь в воздух… — Я помахала рукой перед своим носом.
Граф уронил голову на кровать и засмеялся.
— Что? Не так? — округлила глаза и тоже рассмеялась я. Тарелочки почти опустели. — Спасибо за вкусный ужин!
Отставив в сторону поднос, я попыталась вылезть из одеяла, но запуталась в длинном халате, и жалобно посмотрела на Авида: — Самое любезное и доброе Сиятельство! Не поможете ли Вашей недостойной помощнице выбраться из этой мягкой и теплой западни?
Тот потянулся и с загоревшимися глазами скользнул в мою сторону по покрывалу: — Может, я лучше присоединюсь к тебе, маленькая госпожа?
— О, Вы повысили меня в статусе? Это безумно льстит!
Тот уже растянулся рядом со мной и пытался докопаться до меня через все эти шкуры и одеяла. На секунду оторвавшись от своего увлекательного занятия, он поймал мою руку и, поцеловав пальцы, отозвался: — Ты чересчур умна для служанки. Кто ты?
— Франциска, горничная твоей Адели. — вздохнула я.
— Ты обработала ручки? — он уткнулся носом в благоухающую маслами ладонь.
— И ножки, и все остальное. Спасибо, было очень приятно. — отозвалась я. — Авид! Отвлекись от моего тела, прошу! Тебе рано утром на охоту, а вечером — бал. Я танцевать не умею! — выдернула я свою руку обратно. — Ты обещал научить!
Тот притушил блеск в глазах и сел рядом со мной: — Да, малышка, ты права!
Рывком он содрал с меня плотное одеяло, одновременно хватая за талию и подтаскивая меня к себе. Не ожидавшая такого рывка, я, не думая, выставила вперед руки, опасаясь падения, и толкнула мужчину в грудь. Он упал на спину, увлекая меня за собой. И я оказалась лежащей на нем и в его объятиях. Вот это было не запланированным и совершенно лишним для меня. Голова закружилась от запаха, сердце заколотилось, как бешеное, а губы непроизвольно приоткрылись для поцелуя. Тяжело дыша, я смотрела в его расширившиеся зрачки. Моя рука робко и жадно коснулась его бровей, носа, губ… Что я делаю? Это же не мое тело! Я уйду, а бедной служанке достанется, кроме амнезии, еще и вероятная нежелательная проблема?
Рука Авида развязала пояс халата и спустила его с моих плеч. Он перевернул меня под себя и жадно целовал мое лицо, шею, плечи. Я задыхалась от желания и жадно отвечала на его ласки… Судьба! Да где же ты! Спаси! Пожалей служанку… О-о-о, какое наслаждение… Мои губы горели, а голова и тело плавились от страсти. Мужчина рывками сдирал одежду с себя.
Снизу раздался настойчивый стук в дверь. Мои инстинкты разочарованно застонали, а совесть облегченно вздохнула. Спасибо, Судьба!