Устойчивый ветер вниз по Каналу был достаточно редким явлением. Зачастую приходилось вставать на якорь в ожидании прилива, идти в лавировку по Ла-Маншу, выигрывая по несколько миль, но только для того, чтобы судно отнесло обратно — и так иной раз целыми неделями, прежде чем удастся выйти в просторные воды Атлантики. Теперь же знакомые береговые приметы сменялись в весьма оживлённой последовательности: Южный Форленд, Дангенесс, Фэрлайт и Бичи, едва видимые за пеленой дождя с шапкой свинцовых туч. Поздно вечером справа на крамболе показался остров Уайт. Джек с трубой вскарабкался на топ бизани и до того как на весте погас свет, ему показалось, что он различил блики, играющие на куполе обсерватории в Эшгроу-Коттэдж. Со странным смятением он уставился на него, будто столкнувшись с другим миром, гораздо более отдалённым от него сейчас, чем в то время, когда гостил у антиподов.
С заходом солнца ветер усилился, и благоразумно решив, что тенденция сохранится, моряки заблаговременно убрали брам-стеньги, взяли на рифы марсели и максимально защитили всё от непогоды, пустив в ход даже вертлюги и кранцы — штормовые паруса были наготове с самой Ютландии, так что они пронеслись мимо Старт-Пойнт так, будто собирались вылететь из Канала вовсе без смены курса и до конца недели достичь испанского берега — прекрасное завершение весьма незаурядной экспедиции.
Вновь после дождливой ночи ненастье несколько отступило с рассветом, хотя с зюйд-веста навстречу ветру и приливу шли сильные волны, несущие к бортам «Ариэля» воду зелёного цвета.
Судно миновало Эддистон, затем Рэм-Хед с таким манящим входом прямиком в Плимут, и Додман. Между Додманом и мысом Лизард удача от них отвернулась. Без какого-либо предупреждения, если не считать трёх резких похожих на вопль завываний, ветер зашёл к весту, продувая насквозь и принеся сильный дождь.— А ведь мы были так близки, — сказал Джек. — Ещё бы час и могли уйти на зюйд. Что за переход бы вышел! Ладно, жалобами делу не поможешь, по крайней мере с подветра у нас до суши как минимум двести миль.
Он завязал зюйдвестку под подбородком, посоветовал Стивену держаться крепче и вернулся на залитую водой палубу.
— Что стряслось? — спросил Ягелло.
— Ещё одно препятствие вроде этих мерзких береговых выступов, — ответил Стивен. – В этот раз –
остров Уэссан и мы должны его обогнуть, тобишь «обойти с наветра», чтобы покинуть Канал и достигнуть Бискайского берега.
— В море слишком уж много всяких мысов, — проворчал Ягелло. — Что до меня, то я предпочел бы лошадь.
Джек уже неплохо освоился на «Ариэле» и приноровился к кораблю, этому живому и податливому механизму. Именно такое хождение под парусом он и любил — управлять крепким, основательно скроенным судном при устойчивом ветре, извлекая выгоду из каждого его ослабления, каждого морского течения или прилива, которые бы позволили вновь встать на ветер. Офицеры были что надо, команда ответственная, — своего рода хорошо настроенный механизм. И конечно же ему нравилось, что в сложившихся обстоятельствах времени задуматься о других проблемах попросту не оставалось. Показавшийся было дом сильно его обеспокоил — воспоминания об Аманде Смит, мысли о юридических сложностях, самоупрёках, возможном распаде семьи и банкротстве, — вся эта неразбериха делала его по-настоящему несчастным.
«Ариэль» шёл под зарифленными парусами, дабы не оторваться от бедных неповоротливых «транспортов», отягощенных своим несчастным грузом — сотнями солдат, страдающих под палубой от морской болезни. И хотя тут и там в небе можно было увидеть чёрные тени машущих крыльями буревестников, ветер пока лишь немногим превышал по силе свежий, и несмотря на идущее слева заметное волнение, капитан пребывал в убежденнии, что сможет выиграть полрумба. Единственной проблемой оставалась непостижимая переменчивость погоды: днём или вечером не было ни единого шанса провести нормальные наблюдения, как, впрочем, и в ближайшее время в будущем.
До темноты встретили линейный корабль с парой фрегатов, идущие другим галсом, дабы присоединиться к блокаде Бреста: «Ахиллес», «Эвтерпа» и «Боадицея». Корабли обменялись приветствиями и личными сигналами, и Джек долго и сосредоточенно смотрел им в след, особенно на «Боадицею». Он командовал фрегатом в Индийском океане и сохранил стойкую привязанность к этому широкобимсовому, комфортному кораблю, возможно несколько медленному, но очень надёжному если приноровиться к нему. Джек стоял на салазках для карронады и держался руками за штаг, сильный дождь и тучи брызг обдавали спину, пока он наблюдал как фрегат под всеми возможными парусами разрезает волны, чтобы угнаться за быстроходным «Ахиллесом». Сейчас «Боадицеей» командовал Митчел. Он установил обитые железом шлюпбалки и карронады на квартердеке с обоих бортов, но едва ли вообще занимался окраской, поистине нельсоновский подход. И у фрегата ещё остался этот странный, очаровательный, еле заметный рывок перед тем как корпус погрузится в морскую пучину. «Стивен бы к месту произнёс festino lento«,*15] — подумалось ему. А потом, вспоминая свою службу в районе Камаре, у скалистого берега Бретани, добавил: «Помоги Бог прибрежной эскадре в такую ночь».Налетел ещё один шквал, в этот раз больше с зюйда. Потом наступила непроглядная ночь: льющий стеной и разбавленный морской водой дождь, искрящийся в свете нактоузного и кормового фонарей, единственных видимых во тьме огней. Тьма эта окутала шедший в крутой бейдевинд к мысу Лизард корабль, видимый только когда облака пены вздымались над бортами.