— Ради всего святого, как Бонден с Килликом тут очутились? — спросил он.
— Они прибыли от капитана Керра с весьма любезной запиской, в которой сообщалось, что раз «Акаста» досталась ему, было бы справедливо отослать твоих людей, чтобы ты мог взять их в своё следующее командование.
— Как обходителен этот Роберт Керр, честное слово, очень любезный поступок. Моё следующее командование... Ха-ха, Софи. Вот что я тебе скажу — до того, как я вновь выйду в море, я наполню дом часами. В комнате не чувствуется жизни, если в ней не слышится тиканье часов. Существуют модели, работающие целый год без подзаводки.
— Твоё следующее командование... — начала было Софи. Она знала, что не стоит продолжать, ибо хотела, чтобы у него никогда не было этого нового назначения, что он никогда не должен вновь покидать дом, отправляясь навстречу штормам, битвам, кораблекрушениям или плену. Брак с капитаном предполагал, что супруга должна ждать дома, пока он противостоит всем этим напастям. — Но я надеюсь, дорогой Джек, что часам не придётся ходить целый год. Мне так жаль твой хронометр: соня Шарлотты забралась в них и теперь растит там своё потомство.
— Что до корабля, — продолжил Джек, — я не слишком спешу, разве что мне предложат «Бельведеру» или «Эжиптьен» на североамериканской станции. Есть шанс получить один из новеньких фрегатов с двадцатичетырёхфунтовками, которые сейчас строят. И я не считаю, что прошу слишком многого — в конце концов, не каждый день корабль четвертого ранга топит семидесятичетырёхпушечник. В таком случае я много месяцев проведу на берегу, наблюдая, что всё идёт в соответствии с моими желаниями и смогу привести домашние дела в порядок.
Их счастье несколько омрачилось, ведь «домашние дела» непременно включали и вопрос о ничтожном мистере Кимбере. Однако супруги поняли друг друга без слов. Кимбер былисточником бесконечных сложностей, а возможно и очень ощутимых финансовых потерь, но в данный момент соня Шарлотты значила больше.
— Вдобавок, мои фрегатные годы подошли к концу, — закончил Джек. — Линейный корабль более вероятен, так что спешки нет.
Так много нужно было сказать, разобрать такую кипу перепутанных писем, обсудить новости о жасмине и сильно выросшем абрикосовом дереве на шпалере, что спустя какое-то время они впали в радостное молчание, скрестив руки на кухонном столе, словно пара простаков, и глядя друг на друга с бесконечным удовольствием. Эту тишину нарушал звук «Уилкса и свободы», часто повторяющийся и слышимый всё ближе.
— Детки идут, — нарушила молчание Софи.
— Да, — ответил Джек. — Я видел, как они маршируют, что королевские гвардейцы. С чего это они?
— Разыгрывают выборы в Вестминстере. Твой отец отстаивает, — Софи на секунду запнулась и извиняющимся тоном добавила, — интересы радикалов.
— Бог мой! — воскликнул Джек.
Политическая карьера генерала Обри, стремящегося то бороться с коррупцией, то участвовать в ней, часто заводила его на оппозиционную правительству сторону, но никогда до такой степени, как сейчас. С тех пор, как генерала впервые избрали представителем от «гнилого местечка» [3] Грайп, владения его друга, он умудрился примкнуть к тори. При Первом лорде Адмиралтейства — виге. Когда же Первым лордом стал тори, Обри-старший выражал взгляды одной из групп вигов. Человек дьявольской энергии, лишь прибывающей с возрастом, генерал с неиссякаемым потоком так свойственных военным нелицеприятных речей, произносимых в Палате, слыл в правительстве настоящей занозой как оппонент, и тяжёлой обузой как сторонник.
Случающиеся временами попытки помочь сыну, используя свое политическое влияние, всегда оказывались неразумными, а подчас просто опасными. Конечно, думал о сыне генерал не то чтобы часто, но Джек всё же мог достичь ранга пост-капитана гораздо раньше, будь у него не такой деятельный родитель.
— Стоит их позвать? — спросила Софи.
— Конечно, дорогая, — ответил Джек. — Мне бы хотелось познакомиться с Джорджем.
— Дети! — прокричала Софи, трепеща при мысли, что они не узнают отца, — идите в дом и поприветствуйте папу. Он вернулся из Америки.
Вопреки всем предпринятым ей мерам, дети уставились на отца, не выказывая ни намёка на узнавание, а потом стали шарить глазами по комнате в поисках кого-то ещё, более знакомого. Момент выдался исключительно болезненный, но потом они вспомнили о манерах, с серьёзными лицами выстроились плечом к плечу и отвесили по реверансу.