Он некоторое время мялся, но не очень долго, и рассказал ей все, даже то, что пришел за ней, чтобы иметь ее при себе: она должна защитить и воспитать его дочь и проучить его жену. Она начала кивать, мол, разве она не отговаривала его жениться на Эве. Да, вот как у него с ней все обернулось, и, скорее всего, оттого, что он отрекся от своей веры. Сказав это, мать энергично встала и сообщила ему, что сейчас он ляжет спать, а она сварит обед, и, когда придет Яно, отцовская хитрая голова, они все вместе посоветуются. После хорошего сна и он станет умнее. Она постелит в задней комнате, где никто ему не помешает. Штефан безропотно пошел за ней, лег и почти мгновенно заснул.
Его разбудил звук мотора. Перед воротами громыхал тяжелый мотоцикл. Кто-то пытался открыть ворота, наконец открыл левую створку, и мотоцикл въехал во двор. Звук его раздавался во всем доме, а больше всего на галерее. На улице был ранний вечер, сырость исчезла уже в полдень.
Он вскочил с кровати и поспешил к окну, догадываясь, что здесь появился шурин Бетка, брат жены. Во дворе стоял трофейный «цюндапп» с коляской и возле него высокий мужчина в сапогах, кожаном пальто и летном шлеме. Он не спеша выключил мотор, закрыл подачу бензина, сконтролировал положение рычага переключения скоростей, снял с глаз авиационные очки и бросил их небрежно к кожаными перчаткам в коляску. Потом поздоровался и спросил хозяйку, как дела. На открытой галерее начался разговор. Бетка спросил, дома ли шурин, и мать отрезала, зачем, мол, он ему понадобился и откуда он узнал, что тот приехал. Бетка спросил, может ли он войти в дом, и она велела ему стать сапоги. Чего же ему все-таки надо? — спросила она. Он сказал, что у него отказали фары, ему нужно вернуться домой засветло. Потом они вошли внутрь.
Речан во время их разговора лихорадочно одевался, но никак не мог попасть в штанину. У него дрожали руки, он едва сумел застегнуть рубашку. Просто беда! Рубашка была новая, проранки твердые и неподдающиеся.
Он вошел на кухню в одной рубашке, чтобы выглядеть более по-домашнему. Взял со стола бутылку и табак. Его торопливость матери не понравилась. Она сидела на скамейке у печки, рядом с ведром, и спросила его, не хочет ли он есть. Он завертел головой. Она начала медленно рассказывать, что велел передать ему брат: он должен все свое в Паланке продать и приехать с деньгами сюда, здесь они будут вместе вести торговлю, у них это получится на славу, и они откроют такую бойню, что даже в Быстрице не будет лучшей. Он кивнул головой и снова направился к двери, не думая о предложении брата, которое пропустил мимо ушей и не понял его смысла. Он остановился сказать, что хочет есть. Она встала, вынула из буфета глубокую тарелку в цветочек и положила ему в нее гуляш. Он послушно сел к столу.
В сенях стояли сапоги, на них сушились пропотевшие портянки. Шурина Ветку он нашел курящим у окна. Бутылку со стаканчиками он поставил на стол и поспешил пожать гостю руку. Тот что-то буркнул, через силу крякнул, почесал в затылке и, сутулясь, сел к столу. Он удивительно походил на сестру, в коротких черных волосах у него уже белели нитки седых волос. С отвращением подвигал свежевыбритым крепким подбородком, почти синим, протер себе глаза и снова кашлянул. Было тихо. Речан наливал и напряженно ждал, с чего шурин начнет. Но тот только проводил рукой по голове, протирал себе глаза, тер подбородок, пока Речан наконец не решился и не спросил его напрямик, для чего он приехал в деревню, может, просто проведать семью, посмотреть родные края… Бетка ожил, сказал, что они уже давно не виделись, действительно, столько времени! И сколько воды утекло с тех пор! Но чего скрывать, он приехал не в гости, к сожалению, нет. Речан затаил дыхание. Но Бетка начал расспрашивать, что это, к чертовой матери, творится между ним и Эвой, его сестрой, что они, с ума посходили? Речан оторопел. Тогда шурин сообщил ему, что пришел кое-что передать ему. Передать? Передать. Как это? Да так! В Паланк ему возвращаться не за чем, совершенно нежелательно, чтобы он возвращался, ибо, велели передать ему оттуда, всем он надоел, мол, они не хотят его видеть, Эва, его жена, не желает с ним жить, у нее есть другой, так она сказала ему, Бетке, у нее, мол, есть другой мужик, более подходящий для того и для сего, он сам должен знать, что она имеет в виду, ведь он уже не маленький. Речан знал, во всяком случае, кивал головой утвердительно, мол, знает. Так что, продолжал Бетка, напрасно ему туда и ехать. Да и зачем это надо, добавил он от себя, чтоб двое мужиков с одной бабой под одной крышей. Эва все напишет ему в письме, рассчитается с ним по справедливости, одежду ему пришлет, все мелочи — тоже и принадлежности для бритья не забудет.