- Клиенты у шлюшек, а в ресторанах – гости.
Но они же пользуются нашими услугами – мы даем им меню вместо своего промытого заранее рта, подносим еду вместо естественных отверстий в теле. Не вижу разницы – там и там платить надо. Только у проституток есть рамки во времени, а в ресторане – сиди, пока не начнут выгонять.
- Ты не охуел ли случаем так говорить со мной? Не хочешь выполнять свою работу?
- Хочу, - ответил лениво. – Но хотелось бы равное разделение обязанностей. Или равное разделение чаевых.
- Не видать тебе чаевых. Эти люди – гости начальства, они ни за что не оставят чаевые. Они считают, что мы тут прислуга, нищий слой, у которого нет выбора, как работать здесь.
- Но ты же учишься на медика. Выучишься и, когда-нибудь, их несчастные жизни будут в твоих руках. – Мне показалось, что Таня сама была не в восторге от гостей.
- Я этим засранцам сразу воздушную эмболию сделаю.
Я не стал спрашивать, что это. Знал, что эмболия – что-то вроде закупорки, или так оно и есть. Посмотрев на время, я вздохнул и пошел вниз. Что бы там ни происходило, старшему официанту хватало по горло этих гостей, а заказы – просто доведут ее до срыва.
- Ну, гости у начальников такие, - сказал Олег. – Это, конечно, не наше дело. Наше – еду готовить и все. Остальное ложится на ваши плечи.
Я промолчал. Не знал, что сказать. Доработаю до сентября и все. Глядя на поваров, Олега, понимал, что я не буду скучать по ним. Ну, может, по Олегу и стану, и еще по Мише. Хорошие люди, которых неплохо иметь в списках знакомых.
- Стейк-суп, - сказала Алеся. Ее короткие каштановые волосы были спрятаны за колпаком. Она являлась сушефом на кухне. – Забирай. Быстрее, быстрее!
Взялся обеими руками. Такую тарелку, больше похожую на каску британского солдата прошлого века, одной рукой не понесешь нормально – обожжешься.
Поднял, поставил на бараную стойку.
- А что сюда поставил-то? – спросил бармен, Егор. Брюнет не старше меня. – Разве не к гостям нужно отнести?
- Пусть Таня берет и заносит, - ответил. Холодная капелька пота течет по спине к поясу, тело липнет к одежде. – У меня перерыв. Я вниз, поем. Что там сегодня?
- Без понятия, - помотал головой Егор. – Сам хотел спуститься и поесть.
- Пошли.
- Не, в баре кто-то должен быть. Давай-ка ты первый поешь, а потом меня заменишь.
- Буду барменом?
- Будешь делать вид, что ты им являешься.
Кивнул и помчался вниз.
На кухне все занимались своими делами. Олег смотрел методичку по блюдам – чего и сколько класть в тарелку. Алеся протирала место для выдачи заказов. Миша, упиравшись о стол, спросил:
- Нужно что-то?
- Да. Поесть. Что сегодня есть?
- Ну, ты сам знаешь, что служебное меню у нас никогда не было обширным, особенно, под конец дня.
- Дай угадаю. Макароны?
- С мясом под расплавленным сыром. Ел когда-нибудь такой сыр? Он обычно такой тянущийся, как на пицце.
- Да, доводилось есть такой.
- Ну, хоть что-то ты ел, а то гонял меня по всему меню.
- Извини. – Вот чье время я не хотел отнимать. У остальных – это их работа, устроили меня сюда, так терпите меня. Однако смотрел я на поваров и думал, они ж дневного света толком не видят. Приходят утром, а выходят только ночью. Днем только покурить, а если не куришь? Так и проходят дни, вот она – взрослая жизнь, считал я.
- Да ладно, ты что. Тебе ж нужно сдать меню, так почему бы не помочь?
- Ну да. – Знал бы Миша, что я вышвырнул лист со всеми заметками в тот же день. Забрал время и выкинул.
Совесть мучила, но не тогда, когда я шел домой под покровом ночи. Когда на улице тихо, а прохладный ветер нагоняет сон, становится все таким неважным, ко всему относишься равнодушным. Всякая вещь теряет смысл, и ты идешь домой, понимая, что через какое-то время ты вернешься на работу.
Олег говорит, что я просто не вошел во вкус, не подхватил кураж всего, что меня окружает.
- Вряд ли я когда-нибудь войду во вкус общепита, - сказал я в тот раз. Тогда я впервые почувствовал боль в ногах, как их заливают цементом изнутри. Шел на скорость, держа в руках по две тарелки, а к груди прижимал хлебную корзину. Олег заметил это и пытался приободрить, а я ему…